Израненное Небо
Шрифт:
Джим кивнул, стараясь, чтобы его лицо оставалось спокойным. Он не хотел ввести Спока в еще большую депрессию:
– Можно один вопрос?
– Один можно, – ответил тот. Он сделал паузу, чтобы перевести дыхание, стараясь не глядеть на Кирка. – У меня было ощущение полной потери времени. Выбивающее из колеи чувство отсутствия собственного тела. Но потеря ощущения времени была самой ужасной, и депрессия, которую все это породило, оказалась значительной.
Спок, казалось, очнулся:
– Ведь жизнь связана с течением времени, или это уже не жизнь.
Джим кивнул.
«Так
– Я испытывал что-то похожее, – добавил Кирк. – Депрессия – слишком мягко сказано. Все было еще хуже.
Спок смотрел на Джима в ожидании. Тот колебался, что-то смущало его.
– Это… это был корабль. Я слышал его мысли. Точнее, это нельзя назвать мыслями. Я не знаю, на что это было похоже. Это были предложения. И ощущение невероятной силы, мощи и скорости… и самоуверенности, хотя при полном отсутствии субъекта как такового. Крик откуда-то извне. Крик наслаждения. Непоколебимое чувство успеха, воспринимаемого так, как мы воспринимаем дыхание. Почти… – Кирк пытался подобрать слова, – апофеоз конструирования. Я не особо разобрался в этом. Я всегда считал себя частью корабля, как будто я его владелец. Но корабль думал совсем не так. Он был моим владельцем.
– Замечательно, – Спок замер на мгновение и сказал:
– Капитан, вы когда-нибудь были на Бете системы Павониса?
Джим покачал головой. Он слышал когда-то о ней, еще в годы обучения. Но даже самый активный капитан не может увидеть и сотой части того, что уже открыто.
– Основная звезда не представляет из себя ничего особенного. Обычная звезда класса А-5. Но третья – это нечто. В ее субтропиках существует замечательный феномен. Ночью небо абсолютно черное. Но ближе к рассвету от поверхности планеты начинают подниматься кольца голубого и зеленого света. Они растут и становятся похожими на арки в небе. Затем встает солнце, и эти голубые и зеленые полоски превращаются в серебристые на фоне оранжевого неба.
Джима удивил поэтический тон, с которым Спок описывал планету.
– Спок, мне кажется, ты не слышишь меня. Твой последний визит туда, случайно, не расширил твой жизненный опыт?
– Ты прав, капитан, – сказал Спок с некоторой неловкостью. – Хотя на самом деле я никогда не был никогда на Бете IV Павониса.
Джим закрыл рот.
– Но, возможно, я побываю там в ближайшем будущем, – сказал Спок. – Она была открыта тридцать четыре года назад, и ее тут же закрыли минимум на двести лет и определили под номером 5б/р.
– Религиозные войны, – предположил Джим.
– Никаких контактов, пока ситуация не разрешится.
– Да. И все-таки я был там, – сказал Спок, и его взгляд снова стал отсутствующим. – Мы стояли лагерем на огромном пространстве бесплодной земли и ждали знака небес, разрешающего начать битву. Но пришел совсем другой знак, знак к примирению. Мы побежали по полю туда, где был лагерь наших врагов, и обняли их, наших братьев…
Джим видел, как дрожат руки Спока и как тот заставлял их не дрожать.
– То
Джим заказал горячего чаю и некоторое время пил его молча:
– Может быть, на какое-то мгновение твой мозг подсоединился к чьему-то другому?
– Да нет, не думаю. Если учитывать расстояние… Так что, кэп, я думаю, мне и самому неплохо было бы обратиться к доктору Маккою, – Минутку, – сказал Джим, удерживая Спока рукой, и попросил компьютер соединить его с лазаретом. – Маккой.
Боунз выглядел недовольным. Джим очень удивился. Кроме того, он услышал чей-то безжизненный голос где-то на заднем плане, этого голоса он не знал. Джим догадался, что это был кто-то из другой смены. Хотя, когда ты долгое время заперт с четырьмя сотнями человек, каждый голос становится таким знакомым. Но он на время забыл про свое любопытство.
– Боунз, у меня были довольно странные ощущения во время инверсионного полета…
– Ха, и у тебя тоже? – Маккой казался задумчивым. – А я считал, что это произошло только со мной.
– Да нет. С другими тоже случилось что-то подобное. Я хочу, чтобы ты узнал, кто еще испытывал нечто странное.
– Так дайте распоряжение, – сказал Маккой. – Я никуда не собираюсь. Чертова бумажная работа! И еще одна вещь, Джим…
– Запомни ее. Я скоро заеду, – Джим взглянул на Спока. – Пойдешь со мной?
– Да.
– Боюсь, Спок, что практически все на этом корабле испытывали нечто странное. Но поскольку все это происходило в нулевом измерении, с нами ничего произойти не могло, поскольку, чтобы что-то произошло, необходимо такое понятие, как время, а в нулевом измерении этого понятия не существует. Звездный Флот вряд ли будет озабочен тем, что не произошло. Да и я тоже. Так чего ты так беспокоишься?
Спок, вставая, с улыбкой взглянул на капитана:
– Меня беспокоит то, что я до сих пор остаюсь один на один с этими воспоминаниями. Так или иначе, но ощущения были такие реальные и логичные, А ты, как я погляжу, становишься мастером парадоксов.
– А разве не вулканцы высказали мысль, что двери правды охраняют два стража: парадокс и противоречие, и что если пытаться их открыть, повернувшись к ним спиной, то правда так и останется тайной.
– А если бы мы этого не сказали, – ответил Спок с той же лукавой искоркой в глазах, – то я сказал бы это сейчас.
– Тогда пошли в лазарет.
Глава 6
Из лифта Джим вызвал мостик и отдал распоряжение, чтобы люди, испытавшие нечто странное во время инверсионного полета, пришли в лазарет и рассказали о своих ощущениях. Когда он связался с пультом управления, Ухура доложила:
– Звонил Скотт с отчетом о проверке. Он хотел бы видеть вас, как только вы освободитесь.
Лифт замедлил движение и остановился на четвертом уровне.
– Иди вперед, – сказал Джим. – А я съезжу к Скотту.