Изучающий мрак (Дарвей)

Зинченко Майя Анатольевна

– Где пленник?

– Его сейчас приведут. Томек уже послал за ним. Мы все рано не можем начинать, пока не прибудут городские представители.

– Представители? И их много?

– Градоправитель - это вот тот маленький толстяк в зеленом бархатном кафтане, начальник стражи и мировой судья. Судью мы как раз ищем. По идее, это он должен зачитать смертельный приговор Вейноку. Если мы его не найдем, то тогда эта обязанность будет возложена на Томека.

– Представляю, как он взбеситься, - проворчал монах.

–

Да, публичные выступления перед чернью со свитком в руке не в его вкусе. Я думаю, тебе пора переодеться, чтобы быть готовым, когда тебя позовут.

– Зачем переодеваться?
– пожал плечами Дарвей.
– Я и так во всем черном. Сниму вот только плащ и надену маску. У вас же есть маска?

– Да, вон она лежит.

Монах посмотрел, куда показал Флей, и невольно отшатнулся. Маска - простой кусок черного шелка с прорезями для глаз была переброшена через рукоять топора, воткнутого в колоду. Топор... Вот оно - орудие убийства. Назад пути нет.

– Что-то не так?
– спросил агент, следя за выражением его лица.

– Просто неожиданно... Он такой, как бы это сказать?.. Похож, на мясницкий. Я привык работать более изящным оружием.
– Монах достал метательный нож и подкинул его на ладони.

– Ты прав, - согласился Флей.
– Извини, но это все, что у нас есть.

– Пусть колоду и топор вынесут наверх, - сказал Дарвей, одевая маску.
– Не тащить же мне их самому.

– Хорошо. А вон и судья пожаловал, - Флей обрадовано подался вперед.
– И вроде бы даже трезвый. Томеку не придется ораторствовать.

Судья оказался худеньким остроносым начинающим лысеть мужчиной. Испуганно смотря на собравшуюся толпу, он брел, путаясь в собственных ногах, меж сопровождавших его воинов.

– Пойду, поговорю с ним, - сказал Флей.
– Надо ввести судью в курс дела, а то он наверно думает, что этот помост приготовлен для него.

– Возможно. Вид у него очень испуганный, - заметил монах.

Он снял плащ, бросил его на доски, сложенные возле лестницы и сам сел рядом. Дерево протяжно скрипнуло.

Дарвей скрестил пальцы и опустил голову. Ему нужно успокоиться.

– Э... Господин...
– молодой воин незаметно подошел к нему и теперь пытался обратить на себя внимание.

– Что?
– устало спросил Дарвей, не поднимая головы.

– Это та колода? Да?

– А ты видишь здесь еще одну?
– насмешливо поинтересовался монах, презрительно взглянув на него.

Парень нервным движением поправил ножны и отрицательно качнул головой. Высокий, светловолосый, он, наверное, приходился Клиффу ровесником. Дарвей чувствовал, что юноша боится его. Маска палача страшит окружающих с той же силой, что и приковывает к себе их внимание. Кусок шелка, обыкновенный кусок шелка - но теперь он перестал им быть, превратившись в жестокий символ правосудия. И правосудия ли? Нет, только в право более сильного решать, что будет со слабым.

– Забирай. Чего стоишь?

– Да-да.
– Парень обхватил ее и, поднатужившись, поднял вместе с топором. Воткнутый недостаточно глубоко, он тут же угрожающе накренился.

– Ты что с ума сошел?
– Дарвей подскочил к нему и выдернул топор.
– Без ноги остаться хочешь?!

– Простите, - сконфуженно ответил парень.
– Я не подумал.

С топором в правой руке монах выглядел более чем угрожающе.

– Иди с глаз моих долой!
– приказал Дарвей и добавил недовольно.
– И это воин императора... Защита и опора империи...

Шум на площади нарастал. Народу заметно прибавилось. Новость о том, что собираются казнить какого-то ужасного преступника, за пару часов облетела весь городок. Все, у кого не было неотложных дел, поспешили сюда.

– Стервятники...
– с неожиданной ненавистью сказал монах, глядя на многочисленные лица, застывшие в предвкушении.
– Вам мало развлечений... Как смерть может быть развлечением? Боль одного - наслаждение для других. Из-за публики казнь превращается в спектакль.

Было без десяти двенадцать, когда под усиленным конвоем доставили пленника. Дарвей отвернулся, не желая встречаться с Вейноком взглядом. Заметив изможденного, оборванного мага, толпа радостно взревела.

Судья подождал, пока шум утихнет. Настало время оглашения приговора. Он развернул свиток и принялся читать. У судьи, столь невзрачного на вид, неожиданно оказался приятный глубокий голос.

К Дарвею подошел Томек.

– Вот ты где... Готов?
– он скептически уставился на топор, лежащий на коленях.

– Вполне, - качнул головой монах.
– Почему вы здесь? Я думал, что вы в ложе вместе с остальными.

– Я там был. Но общество здешнего градоправителя еще хуже, чем твое.

– Буду считать, что это комплимент.

– Так и есть.

– ...измене!
– донеслось до них.
– Именем императора Аленвора Двенадцатого этот человек приговаривается к смертной казни посредством отсечения головы.

– Судья во всю старается, - заметил волшебник, когда последний поспешно спустился вниз, сжимая в руках бумагу.
– Ему бы глашатаем работать... Что сидишь? Твой выход.
– Томек посторонился, пропуская Дарвея.

Монах, не говоря ни слова, встал, и пристально посмотрев на мага, встал на ступеньку. Как раз в этот момент часы на главной башне пробили двенадцать раз. Наступил полдень.

Пленник, со связанными за спиной руками, уже стоял на коленях, опустив голову на плаху. Дарвей поймал его взгляд и понял, что коварные щупальца безумия на время оставили Вейнока в покое. Жаль, ему лучше было бы не осознавать, что с ним происходит.

Монах с ненавистью взглянул на топор, чье лезвие ярко блестело на солнце, и хрипло спросил: