Изумленный капитан
Шрифт:
Возницын положил под голову свою старую шинель и лег. Но как ни ложился Возницын, его ноги все равно свешивались со стола.
– На таком столе Андрюше Дашкову спать еще туда-сюда… – иронически подумал он, ерзая по столешнице. И все-таки в этой неудобной позе Возницын задремал и не слышал даже, как в караульную избу вошел матрос.
– Ваше благородие, – робко окликнул он дневального офицера.
Возницын встрепенулся.
– Кто там? Что надо? – недовольно спросил он, подымая голову.
– Это
– Ну, что случилось?
– У седьмого нумера женщину из реки вытащили – утопала, – козыряя, докладывал матрос.
Взяла досада, теперь-то уж наверняка не придется спать – надо будет звать лекаря, опрашивать утопавшую, потом писать рапорт.
Возницын свесил со стола длинные ноги.
– Должно быть, опять кто-нибудь пьяную куму на берег провожал, да и ввалил в реку? – спросил Возницын, слезая со стола.
– Никак нет, ваше благородие. Они одни плыли в гичке. Хотели причалить, встали маленько на борт – и готово, – словоохотливо рассказывал матрос. – Я сплю, слышу ровно кто кричит: спасите!
– Ладно – перебил его Возницын: – Волоките сюда эту полунощницу, ежели сама ходить может!
– Как же, они маленько плавать умели…
Матрос исчез за дверью, а Возницын, тем временем, надел парик, нацепил надоевшие до-нельзя лядунку и шпагу. Потянулся, зевая и улыбаясь:
– Наверно, бедняжка, икает с перепугу! – подумал он. И представил себе: мокрая, ровно курица, грязная, пьяная баба…
Возницын высекал у стола огонь и зажигал свечу, когда послышались голоса.
– Вот сюда, сюда!.. – говорил матрос. В караульную избу кто-то вошел.
Возницын обернулся и остолбенел от удивления: перед ним, вымокшая до нитки, стояла наставница детей капитана Мишукова, та, синеглазая еврейка!
Возницын сразу признал ее, хотя она за эти годы значительно покрупнела и округлилась.
Увидев Возницына, она всплеснула руками:
– Сашенька!
Попятилась назад и вдруг как-то осела наземь. Возницын бросился к ней вместе с матросом. Они подняли Софью и положили на лавку.
– Воды! – кликнул Возницын.
Матрос кинулся в темные сени, загремел ковшом, притащил воду.
Возницын взял из рук матроса ковш и сухо сказал:
– Можешь итти!
Матрос ушел, посмеиваясь в усы:
– Кума-то кума да еще чья – неведомо!..
Возницын осторожно брызнул в лицо девушки. Лицо задергалось, но глаза продолжали оставаться закрытыми.
Тогда Возницын в испуге стал трясти Софью за плечи, точно ребенок уснувшую няньку:
– Машенька!..
– Оленька!..
– Катенька!.. – звал он, не зная ее имени.
Наконец девушка открыла глаза и приподнялась.
– Меня Софьей звать, – смущенно улыбаясь, сказала она.
Софья поспешно отодвинулась от Возницына – она боялась, что Возницын услышит
– Как вы сюда попали? Куда вы ехали? – участливо спросил Возницын, садясь на лавку.
Он говорил, стараясь не глядеть на Софью, не видеть ее голых плеч и груди, которые слабо прикрывало мокрое платье.
– Это – потом. Сперва мне надо бы обсушиться! Я озябла…
Возницын только теперь заметил, что Софья стучит зубами от холода.
– Я принесу халат и стакан вина! Вино хорошо согреет, – вскочил он, хватая с лавки треуголку.
– Нет, нет, ради бога, не надо вина! – в испуге замахала руками Софья. – Только халат! И кабы можно было затопить эту печь! – попросила она.
– Отчего ж? Я мигом затоплю! – засуетился Возницын. Он открыл дверцу.
– Щепа в ней есть, остается лишь поджечь.
Он хотел уже взять со стола свечу, но Софья ласково остановила его:
– Вы идите, а я сама это сделаю!
Возницын выбежал из караульной избы.
Софья вынула из-за пазухи мокрый конверт, сняла ботинки и чулки и разожгла в печке сухую щепу.
Возницын вернулся очень быстро. Он принес полотенце и длинный шелковый халат.
Софья, расплетая косу, с интересом глядела, как Возницын хозяйственно завешивал своей шинелью маленькое оконце караульной избы.
Устроив все, Возницын обернулся к девушке:
– Вот закройтесь на крючок и переодевайтесь! Я буду в сенях. Коли что понадобится, кликните!
Теперь он смело глядел на нее: длинная коса была распущена, и волосы, как плащом, покрывали Софью до колен.
– Спасибо, спасибо! – горячо благодарила Софья, крепко пожимая холодными пальцами руку Возницына.
Возницын вспыхнул до ушей.
– Пустяки, не за что! Согревайтесь! – Он шагнул за порог.
Дверь закрылась на крючок.
Возницын в темноте нащупал скамейку, где стояла кадка с водой, и сел. Он не собирался подслушивать, но невольно ловил каждый звук, доносившийся из-за двери.
Ему не терпелось – хотелось поскорее вновь увидеть ее.
Давешний сон окончательно пропал.
Время тянулось нестерпимо медленно.
Возницыну надоело сидеть. Он вышел из караульной избы на двор.
В лунном свете были хорошо видны ближайшие караулы. У провиантских складов, опершись на мушкет, неподвижно стоял караульный солдат.
– Дремлет, наверное, каналья – подумал Возницын, но не захотел отходить от избы.
Он глянул на самый ответственный караул – у порохового погреба – там караульные не спали.
К пушкарю, стоявшему с пикой, как полагается, у самой двери, как раз подошел солдат, ходивший кругом погреба с обнаженной шпагой в руке. Солдат, должно быть не прочь был покалякать с товарищем, но пушкарь, видевший Возницына, цыкнул на солдата, и он снова пошел в обход.