Изумрудные зубки
Шрифт:
– Обмен, грубо говоря. Фикус у нас сколько стоит? Одиннадцать тыщ! Так вот мы вам практически дарим это экзотическое растение. Практически – потому что взамен нам нужен горшок с ...
– Азалией, – подсказала ей Афанасьева.
– С азалией, которая стоит у вас в группе, на втором этаже. Ну, как вам наше предложение?
Заведующая села, нахмурилась и постучала по столу ручкой.
– Так, я не поняла, – упорно напирая на «по», сказала она. – Вы что, не мамочки?
– Да какая вам разница, кто мы! – вспыхнула вдруг
– По какой такой ошибке?! – Нарисованные брови заведующей поползли вверх. Она еще энергичнее постучала по столу ручкой. – Как я понимаю, вы тут не мамочки. Приходите с улицы, приносите дорогущую пальму, а взамен просите растение, которое продается на каждом углу за триста рублей! Я правильно поняла?!
– Правильно! – в один голос заверили ее Тани.
– Позвольте, в этой азалии клад, что ли, зарыт?! – Заведующая отбросила ручку и широко развела руками.
Повисла звонкая тишина.
Где-то в отдалении гомонили дети, а на стенке навязчиво тикали часы в виде улыбающейся заячьей морды.
– Нет, вы нас неправильно поняли, – быстро заговорила Татьяна. – Дело в том, что это не просто цветок. Это... это очень дорогая для нас вещь! Это... приз! Наш приз за первое место на конкурсе «Лучший танец живота». Мы выступали на нем как одна команда. Произошла досадная ошибка, и одна наша знакомая передала азалию в дар вашему «Мурзилке»...
Никогда Татьяна так быстро не врала. От напряжения кровь прилила к щекам, а голова разболелась еще больше.
– Чушь какая-то, – заведующая поднесла руку к глазам и стала рассматривать свой маникюр. – Первый раз слышу, чтобы в качестве приза давали горшок с цветком. И потом, – это вы-то одна команда? Это вы-то лучше всех танцуете животом?! – Она скептически оглядела по очереди всех Тань.
– А что? – встрепенулась Сычева. – А мы вам покажем! Давай, девки!! – Она вскочила, задрав свитер, обнажила загорелый живот, и так активно начала крутить бедрами, что столкнула со стола статуэтку-балерину из прозрачного стекла. Статуэтка упала и с печальным звоном разбилась.
Татьяна тоже не очень уверенно вильнула попой, Афанасьева зачем-то захлопала в ладоши, воспроизводя зажигательный ритм фламенко.
– Эй, эй, прекратите! – заведующая снова забарабанила по столу ручкой. – Черт знает что! То папаши тут пьяные шастают, то какие-то левые мамочки бордель под пальмой устраивают! Уходите со своим фикусом! Я не отдам вам азалию!
– То есть... как? – возмутилась запыхавшаяся Сычева. – Как это не отдадите?! Мы вам пальму...
– Да не нужна нам ваша дурацкая пальма! Смотрите, какой у нее горшок неустойчивый! Вдруг она на детей упадет?
– Мы сможем вам еще заплатить, – Афанасьева полезла в сумку, до отказа набитую Ингиными долларами.
– Ну не-е-ет! – Сычева схватила ее за руку. – Я больше не потрачу на это мероприятие ни копейки! – Пойдемте! – приказала она. – Хватайте наш фикус и пошли отсюда!
Кряхтя от натуги, они подхватили кадку и потащили фикус вон из кабинета.
– Ну что ты наделала! – вздохнула Таня, когда они оказались на крыльце. – Я бы ей денег дала, и она горшок с цветком вынесла!
– Денег она дала бы! – проворчала Сычева. – Щас, буду я на эту мымру доллары тратить! Обойдемся без нее. В том окне форточка открыта, а рядом пожарная лестница. Мы этот цветок выкрадем!
– Ой! – Афанасьева схватилась за вспыхнувшие щеки.
– Как бы в тюрьму раньше времени не загреметь, – вздохнула Татьяна и зачем-то закатала до локтя рукава свитера.
– А что вы, блин, предлагаете?!! – шепотом заорала Сычева. – Баксы совать? Наплели какую-то чушь про какой-то дурацкий конкурс! Да она уже заподозрила, что в горшке клад зарыт! Если ей к этому фикусу еще денег добавить, так она точно поймет, что азалия золотая! Пойдем быстрее, а то она камушки-то из горшка прикарманит! Тут много ума не надо, чтобы понять, что к чему.
Оставив на крыльце фикус, они обошли садик и, задрав головы, уставились на заветное окошко.
– Задача нелегкая, – задумчиво сказала Сычева. – Он лестницы до форточки довольно далеко и нет никакого карниза.
– Я полезу! – Афанасьева ринулась к лестнице.
– Стой! – схватила ее за рукав Сычева. – Полезет вешалка. Она самая длинная и ей будет проще дотянуться до форточки.
– Нет, девочки, – твердо сказала Таня, – во всем, что случилось, моя вина и я не позволю вам рисковать. Она подошла к стене, вытянула руки, но до первой перекладины дотянуться не смогла и стала подпрыгивать, стараясь ухватиться за ступеньку.
– Да куда ты с разбитым носом! – Сычева снова ухватила Таню за руку. – Извини, конечно, но ты со своими формами в форточку не пролезешь. Давай, вешалка! С твоим ростом и худобой ты станешь отличной форточницей! И потом, высота тут небольшая, внизу клумба, если сорвешься, в худшем случае шишку набьешь.
Татьяна подошла к лестнице, легко дотянулась до первой перекладины, так же легко подтянулась и полезла вверх, зачем-то считая про себя ступеньки.
«Раз, два, три, четыре...»
– Ну ты даешь, вешалка! – восхитилась внизу Сычева. – Ты что, в армии служила? Нормативы сдавала?
– Гимнастикой занималась, – отозвалась Татьяна.
– Ой, Танечка, держись крепче, – чуть не плача, попросила Таня.
«Видел бы папа...», – мелькнула уже ставшая привычной мысль.
Впрочем, и мама бы не обрадовалась.
Форточка оказалась на расстоянии вытянутой руки. Татьяна бесстрашно ступила на узкий, слегка наклонный подоконник, ухватилась за раму, просунула в форточку голову, потом плечи.