Изумрудный ЛуноМИФ
Шрифт:
Под её взглядом — воистину королевским сейчас — Дровосек скис и убыл за ряды. Ряды старательно скрывали улыбки, нарисованные и обычные. Впрочем, что-то мне подсказывает, что так легко наш металлический мудрант-маслитель не угомонится. Вот не припомню, есть ли в моих пространственных нычках беруши, или придётся обойтись ватой?
— Да не вопрос, я вписал. Третий карман, пятый уровень.
— Спасибо от имени моего психического здоровья.
— Не за что, мне оно тоже дорого.
Разобравшись тем
— Да, так вот, Луна права, тот артефакт, телевизор… он не работает там, где нет света, но мы всё же видели какую-то полутёмную комнату. Вот только Гудвина в ней не было.
— По слухам, он умеет быть невидимым и даже неосязаемым, — отметил нахмурившийся Лестар. — Но тогда как бы его могли схватить? И тем более удержать? Возможно, у менвитов есть технологии, эффективные против магии?
— Необязательно, — я пожала крыльями. — Есть и другие возможности.
— Что ж, давайте их обсудим после приёма, — Урфин, выслушав подбежавшего слугу, кивнул. — Думаю, нам всем сейчас не помешает отдохнуть и освежиться, а затем — прошу пожаловать на праздничный пир. Прошу прощения, я вас ненадолго оставлю. Надо проследить за размещением наших союзников и обеспечить уход за ранеными.
— Да уж, стаю гигантских орлов на голубятне не поселишь… — пробормотала шиза. — И легко не разгребёшь. Это вам не попугайчики, тут нужен добрый взвод с добрыми лопатами.
Я споткнулась и потрясла головой. Бедное моё воображение…
Глава четырнадцатая, в которой страшная угроза вынуждает принцессу сказать стоп-слово
— И таким образом, наша обо-ро-но-спо-соб-ность была ра-ци-она-льно оп-ти-ми-зи-ро-ва-на с позиции кон-цен-тра-ции наших сил и их уни-вер-саль-но-сти для завоевания аб-со-лю-тно-го и подавляющего превосходства в воздухе…
Страшила, на которого выдавший краткую речь в стиле «Мы с друзьями и союзниками победили, это ещё не конец, а теперь — жрите!» Урфин сбагрил дальнейшее общение с народом, распинался во всю широту соломенной души, плывя по волнам красноречия, народ, тихо балдея от обилия незнакомых слов, почтительно внимал, не забывая жевать и запивать перлы его эрудиции.
— Угу, без поллитры не разберёшься… — хмыкнул Глас Свыше.
Я только ухом махнула. Не хотелось отрываться от тарелки, голод не тётка, а потратились мы изрядно. Хотелось даже не кушать, а жрать. Однако ноблесс хищно облизывался, и приходилось вкушать яства чинно и с манерами, чтоб их…
Ари легче — волнами народного восхищения чейнджлингесса в считанные минуты объелась до лёгкого осоловения, и теперь, вяло ковыряясь в тарелке, благодушно слушала Дровосека. А тот изливал душу вовсю.
— И вот так я, о прекраснейшая, лишился всего, но Лестар сумел своим гением вернуть утраченное… но увы, в спешке не подумал о моём, хм, достоинстве. А я, сказать по правде, был так огорчён потерей живого, тёплого и любящего сердца, что не придал этому значения, ведь дело у нас с Эльвирой дошло бы до этого лишь после венчанья. Но какое может быть венчанье без единенья любящих сердец, что стучат
Ари сыто покивала в полудрёме. Дровосек воодушевлённо пошёл на второй круг, набирая обороты.
— Ну-ка, от винта! — хихикнула шиза.
— Какой там винт, он скоро на варп-скорость выйдет… — пробормотала я и спросила у сидевшего по другую лапку от меня Лестара. — Он всегда был такой?
Слегка морщившийся от особо витиеватых пассажей приятеля мастер лишь вздохнул.
— Увы, да, определённая мнительность была ему всегда свойственна. Впрочем, должен признать, что здесь есть и моя вина. Боюсь, что по неопытности и недостаче времени, регулируя механический мозг, я где-то напортачил с моделированием творческих процессов. Дело в том, что трудов в этой области крайне мало, и даже великий магистр Трурль, считающийся основоположником данной отрасли механистики, в своё время не смог добиться должного равновесия. Личность — структура весьма тонкая, зависящая от неимоверного множества тончайших нюансов.
— Да какие там, карр, Тррурли и нюансы… — фыркнула ворона, пристроившаяся на спинке моего стула. — Был живой мужик с пипиской, а стал железный чудик без прописки. Вот кррыша и поехала. Дай ветчинки, Луна!
— А насчёт достоинства… — я передала вороне ломтик ветчины, которым она и занялась, выпав из беседы.
— Да что там достоинство, — вздохнул Лестар и налил себе квасу. Что характерно, зелёного. Как я уже говорила, аборигены отличаются последовательностью. — Это как раз проще простого. Но сперва было не до того, а потом… он сам и отказался. Тыкать в девицу железкой… пусть даже, извините, с подогревом, дрожанием, и… некоторыми добавками. Мы тогда были ещё совсем неопытными по этой части к тому же. Впрочем, теперь, быть может, ситуация изменится. Вот только разберёмся с менвитами, и я займусь его… овзрослением. Глядишь, и найдётся женщина, способная выбить дурь даже из железной башки. О, нет…
Лестар страдальчески застонал, прикрыв лицо ладонью. Страшила, наконец, исчерпал запасы Иностранных Слов, отловленных в словарях, и закруглился, и настал час возмездия мне за все добрые дела. Дровосек воздвигся над столом и провозгласил, что намерен прочесть хвалебную оду в честь великой победы, начатую ещё после его спасения великой и благодеятельной мной.
— Да что за сказочное свинство! — тихо взвыла я сквозь натужный оскал, судорожно копаясь в кармане в поисках берушей. Как же я понимаю Флаттершай. — Сбегу! К Дискорду, к Тиреку, в монастырь…
— Жеребской? — ехидно уточнил Глас Свыше.
— Нет! Ортодоксальных Шапоклякистов Седьмого Дня! — рыкнула я, спешно втыкая найденные затычки поглубже в уши. — Чтобы излечиться от творения добрых дел… хотя бы задарма!
— И чем бы ты с него взяла за услугу? — на шизу беруши ожидаемо не действовали.
— Продала бы его на металлолом! — Дровосек распинался беззвучно, однако теперь на меня пялились все, вгоняя в краску. — Караул…