Изумрудный рассвет
Шрифт:
Когда проводишь много времени в полёте, начинает казаться, что на дирижабле очень тихо. На самом деле молодому человеку приходится практически кричать. Белый шум 3 , складывающийся из бормотания двигателей, поскрипывания тысяч растяжек, шума разрезаемого машиной воздуха всегда сопровождает человека, где бы он ни находился.
Маленькая китаянка задрала голову вверх.
– Привет! – просто сказала она.
«Не симпатичная, – отметил про себя Воронцов, – но и не совсем страшненькая. Держится уверенно. Даже не вздрогнула от неожиданности».
3
Белый
Круглое лицо, раскосые карие глаза. Чёрные прямые волосы до плеч.
– Что тут делаешь, говорю! – повторил вопрос Юра строгим голосом, – пассажирам тут шастать не положено!
– Надо наверх, – без малейшей интонации в голосе выдала девочка максимально короткий ответ.
«Видимо, плохо учила русский в школе», – решил Воронцов, и перешёл на пекинский диалект китайского.
– Нельзя наверх.
– Ты ведь идёшь!
– Доступ только для экипажа. Я штурман-радист. Мне можно.
– Мне с тобой тоже можно.
Последняя фраза прозвучала не как вопрос, а как утверждение.
«А она упрямая!» – с удовлетворением заметил про себя молодой человек.
– Как тебя зовут?
– Сюли, – продолжая твёрдо смотреть ему в глаза, ответила девочка.
«Вот уж, действительно, неотразимая красотка 4 », – хмыкнул про себя Юра.
– Ты как сбежала от воспитательницы, Сюли?
За стайкой «мышек» в этом полёте присматривала строгая дородная китаянка. Эта женщина всегда сопровождала группы Шу, которые «Яхонт» иногда перевозил в анклав Новый Шанхай, на северное побережье материка, лежащего к югу от России и Китая – двух континентов, на которых впервые высадились земляне.
4
Сюли [xi`ul`i] изящная; красивая; прелестная; неотразимая.
Девочка смущённо хихикнула. Она вкратце рассказала о том, как ещё с вечера выпросила у подруг несколько подушек и положила под своё одеяло, а сама спряталась в шкафу, в коридорчике.
– Ладно, ползи за мной, – сказал Юрий, – только осторожно.
Про осторожность он завернул чисто для важности. Сорваться вниз в такой узкой трубе надо ещё умудриться.
В концах коридора небольшой перепад давления, поэтому воздух, проходя сквозь щели по периметру верхнего люка, издавал тонкий свист. Юра повернул запорный механизм. Свист прекратился, а крышка, подталкиваемая газовыми амортизаторами, сама приняла вертикальное положение.
Шум, создаваемый набегающим воздухом, стал гораздо сильнее, и начал преобладать над другими звуками.
Снаружи – чернота тропической ночи. Но блистер по левому борту уже наливался изумрудным сиянием. Близился рассвет.
– Меня зовут Юрий, Юра, – перекрикивая шум, сказал Воронцов.
– Я знаю, – прокричала в ответ китаянка.
Ещё бы она не знала. Экипаж дирижабля – всего шесть человек, и пассажирам за три дня полёта выучить, как кого зовут совсем нетрудно. А вот имена полутора сотен пассажиров экипаж запомнить даже не пытается. Да и смысла в этом нет.
– Сейчас, Сюли, мы с тобой выйдем на смотровую площадку, под открытое небо. Но перед этим мы обязательно должны пристегнуться…
Юра упаковал девочку в обвязку самого маленького размера, и, немного смущаясь, подтянул ремни у неё на груди. Затем облачился сам. Прицепившись карабинами с страховочному лееру, они открыли двери в кормовой части кабины и выглянули наружу.
Было уже довольно светло, до восхода оставалось минут пятнадцать, не больше.
Горб надстройки частично прикрывал смотровую площадку от набегающего воздуха. Но эта же надстройка закрывала полгоризонта, поэтому Воронцов всегда сразу уходил к дальнему кормовому краю площадки, откуда обзор гораздо лучше.
– Ты останешься здесь, а я пойду во-он туда, – прокричал Юрий, махнув рукой в сторону кормового релинга.
Получив в ответ полный недоумения взгляд, он решил уточнить:
– Отсюда не видно, но на самом деле там очень сильно дует.
Сюли на мгновение сморщила носик.
– Я ничего не боюсь, – заявила она, произнеся фразу на русском и делая нетерпеливое движение в сторону выхода.
«Вот ведь характер!»
– Ладно, идём, – проворчал Юрий по-китайски. – Ты в курсе, что у тебя совершенно неправильное имя? Впредь я, пожалуй, буду звать тебя Гуджи 5 .
5
Гу джи [g`u zh'i] – упрямая.
Выдержав ещё один пронзительный взгляд, юноша со вздохом покачал головой и вышел из дверей, увлекая за собой свою неожиданную спутницу.
Мощные завихрения вне воздушного кармана заставили молодых людей пригнуться и ухватиться за страховочные петли. Практически на четвереньках они добрались до кормового релинга и плюхнулись в его изгиб, плотно прижавшись друг к другу.
– Э-э, женщина, отодвиньтесь! Волнительно это! – в шутку возмутился Юра.
Сюли показала ему язык, но даже не двинулась с места. Слишком тесно. Некуда отодвигаться.
Пряди волос тёмным хаосом мельтешили над её головой, глаза стали совсем узкими щёлками.
«Медуза… эта, как её там. …Горгона», – ухмыльнулся про себя Воронцов, но вслух, естественно, ничего не сказал.
Достав из нагрудного кармана очки-консервы, он протянул их китаянке, но та отрицательно помотала головой.
– Всё нормально, – прокричала она, – здесь здорово. И я очень рада, что встретила тебя.
Внезапно затруднившись с ответом, смущённый Воронцов просто поднял вверх оттопыренный большой палец. На самом деле он тоже радовался, что сегодня не один будет любоваться восходом.
А полюбоваться было чем.
Сейчас как раз стоял тот редкий период, когда под утро любой обитатель этих мест мог увидеть сразу три больших астрономических объекта – оба спутника планеты и Гефест, – ближайшую к Новой Земле планету-гигант, пятую по счёту в системе.
Гефест не набрал ещё свой максимальный угловой размер, поэтому его серебристый «полумесяц» величиной с ноготок еле виднелся справа по корме.
Прямо по курсу над горизонтом висел тонкий зеленовато-жёлтый серп одной из лун – Ольги. Вторая луна, Татьяна, находилась в данный момент высоко на западе. Она была почти полная, поэтому, несмотря на тёмный кирпичный оттенок, выглядела заметно светлее своей подружки.