Изумрудный свидетель
Шрифт:
– Лерочка! – Гуров заметно повысил голос, пытаясь перекричать грохот музыки, ворвавшийся в зал. – Моя жена – театральная актриса. Там все сложнее и проще одновременно. Каждый спектакль – это новая прическа. Особенно если пьеса на историческую тему.
– Ого! – восхитилась девушка и посмотрела на полковника совсем по-иному. – Вот это вам повезло!
Гуров рассмеялся и проговорил:
– Почему-то все так считают. Мало кто говорит, что повезло ей. Но это неважно. Лера, я хотел еще раз поговорить с вами о том вечере, когда вас обокрали во время фотосессии. Вы самая наблюдательная из всех девушек,
– Вы про зуб? – Лера улыбнулась. – Что, помогло?
– Про него, про зуб. Пока не помогло, но скоро поможет. У меня к вам еще один вопрос, Лера, а не делал ли этот фотограф странных движений, не заметили ли вы за ним таких привычек? Может, в мимике, в жестикуляции?
– Не знаю, вроде нет, – ответила девушка, так же пытаясь перекричать шум музыки. – Слушайте, а пойдемте в вестибюль, а то тут разговаривать невозможно.
Гуров согласился и слез с высокого стула. Они прошли краем зала, в котором под разноцветными фонарями самозабвенно вихлялись и дергались разгоряченные молодые тела.
Двое охранников в форменных рубашках какого-то ЧОПа проводили Гурова и девушку внимательными взглядами. Это сыщику понравилось. Ребята работают серьезно.
Выйдя за двери, сыщик сразу почувствовал себя лучше, хотя здесь еще было довольно шумно. Когда они прошли по лестнице вниз, к барьерам гардероба, который летом не работал, ему стало совсем хорошо. Здесь можно было вполне комфортно разговаривать, даже просто стоять, упиваясь относительной тишиной.
– Так что по поводу других странностей этого парня, которые вы могли заметить? – напомнил Лев Иванович.
– Не знаю, – ответила Лера. – Не такая я уж внимательная и наблюдательная. Просто у моего парня такое было. Он меня своим цыканьем здорово достал. Просто вспомнилось.
– Да, вы рассказывали. А вот этот жест вам не знаком? – спросил Гуров и несколько раз отрывисто ущипнул себя за ноздри, как будто пытался бороться с зудом в носу. – Вот так он не делал?
– Точно! – сразу же согласилась девушка и радостно ткнула Гурова пальцем в грудь. – Делал. Я просто забыла. А вы откуда знаете? Или… вы уже поймали его?
– Тихо! – Полковник шутливо поднес палец к губам. – Не все так быстро! И не так громко. Всему свое время. Пока это тайна. И вы, Лерочка, никому о моем визите и о моих вопросах не говорите. Хорошо? – Гуров поблагодарил девушку и направился к выходу.
Крячко был уже на месте. Он присел на спинку лавки, курил и любовался ночным небом, пуская в него струи дыма. Собственно, звезд в городе было не видно, но небо, освещаемое многочисленными огнями, все равно выглядело красивым. Мягкая глубина, насыщенный темно-синий цвет неуловимых оттенков.
– За город бы сейчас, – сказал Гуров, подходя к напарнику со спины. – На бережок Оки. С удочками на вечерней зорьке посидеть, а потом лежать на спине и смотреть в небо. Наконец-то увидеть звезды, Млечный Путь.
– Выпил, что ли, в баре? – осведомился Крячко, не оборачиваясь.
– Почему сразу «выпил»? Разве нельзя просто помечтать?..
– Это девушки молоденькие на тебя так действуют, – заверил Станислав Васильевич, затянулся в последний раз и выбросил окурок в урну. – Они такие. Способствуют мечтаниям.
– Тоже мне, нашелся знаток, – пробормотал Гуров. – Ладно, давай-ка пройдемся перед сном. Так о чем ты хотел поговорить? Что-то новенькое есть?
– Новенькое? – задумчиво повторил Крячко. – Вряд ли, хотя меняется все вокруг, в том числе преступный мир. Он тоже стремительно несется вперед по магистральному пути цивилизации.
– Ух ты как загнул-то! – восхитился Гуров. – Ну-ну, развивай мысль, начало хорошее.
– Если серьезно, Лев Иванович, то я тут поразмыслил на досуге и пришел к таким вот выводам. Преступники и в самом деле меняются вместе с миром, который их окружает. Ты возьми уголовничков, скажем, пятнадцатого или шестнадцатого века. Чем они промышляли? Из кармана, пардон, из-за кушака кошель стянуть, в лесочке на шляху кистенем побаловаться. Ну, может, еще опоить купца в придорожной таверне и раздеть до исподнего. Плоско, банально и без всякой выдумки.
– Опоить – это в те времена верх творческой мысли, – возразил Гуров. – И место надо подобрать, и состав зелья придумать, чтобы жертва не догадалась о поганых намерениях. Ну и ловкость определенная нужна, чтобы окружающие, так сказать, не воспрепятствовали.
– Ну да. Но технический прогресс и социальное развитие самого общества заставляют преступников совершенствовать свое ремесло. Я не беру тех, кто продолжает по карманам щипать и на гоп-стоп брать. Эти всегда были и будут. А вот их интеллигенция, преступная, я имею в виду, идет вперед семимильными шагами, в ногу со всем обществом. Аферисты уже начинают удивлять видавшие виды органы внутренних дел. Эдак с девятнадцатого века, я полагаю, именно афера стала вершиной преступного мастерства.
– Хорошо, пусть так. Что же дальше?
– А то, что хорошая афера все равно остается редкостью, хотя как явление присутствует все чаще. Мы с тобой имеем дело именно с преступниками новой формации. Эти плиточники-отделочники с главарем-фотографом, ухари, подменивающие алмазы в дорогих украшениях!.. Понимаешь, Лев Иванович, это все молодежь, нарождающееся новое племя. Им скучно воровать и грабить. Они придумывают себе увлекательное занятие. Я бы сказал, что если бы у них не было возможности проворачивать эти аферы, то они вообще не встали бы на путь преступности. Что-то их на него подтолкнуло.
– Только не ищи, пожалуйста, какие-то корни, а то мы сейчас начнем обсуждать твою будущую докторскую диссертацию.
– Нет-нет, Лев Иванович, я не туда клоню. Я даже не про нашу банду ремонтников-строителей, а про тех, кто шалит с ювелирными изделиями. Мы с тобой до сих пор не увидели схемы подмены камней в украшениях. Даже специалисты, работающие в этом бизнесе, не видят ее. И я скажу тебе, почему так получается.
– Почему?
– Потому что нет схемы как таковой. Он, этот головастый парень, в каждом конкретном случае применяет свою, сугубо индивидуальную схему. Нет у него шаблона, понимаешь ли, поэтому он и не засветился. И думается мне, что сей умник вот так осторожно, потихоньку, кропотливо трудится не первый год. Парень не жадный, у него просто есть цель и возможности, которые он реализует. Это не урка, Лев Иванович, а голова, умная, хитрая, извращенная в известном смысле. Вот что нам надо понимать и учитывать.