Извини, парень
Шрифт:
И ещё больше раздражился, когда ему на шею кинулось существо женского пола шестнадцати лет от роду, из города Бологое, прибывшее покорять Москву, и главное, конечно, Мосфильм или как он там теперь называется, то есть, стать знаменитой звездой кинотеатров.
Существо это, называемое Аленой (на самом же деле - просто Таней, но из безумной любви к певице Алене Апиной, назвавшееся её именем...), встретилось Стасу случайно в каком-то занюханном "Быстро" и приглянулось своими юными пышными формами и абсолютно глупым личиком, румяным и яркогубастым.
Существо
Стаса очень устраивало словечко "пока", а существо по имени Таня-Алена попросту не знало, что каждое слово несет свой, иногда очень весомый и важный, смысл. Узнает.
И вот уже месяц проживало существо у своего обожаемого героя, который знал всех киношных и эстрадных звезд и работал на самом телевидении, куда Таня-Алена очень хотела попасть, но Стас говорил, что ещё рано, таких малышек туда не пускают.
Итак, Стас разозлился и шарахнул бедное, ничего не понимающее существо в угол, на тахту.
Оно ударилось головенкой и заныло.
Злиться Стасу было от чего.
Во-первых, его брали на временную работу, а этот ханурик говорил о заме...
Но ещё он понял, что ханурик там никто и звать никак.
Главная - эта Лина!
Везет ему на старых баб, которых он на дух не выносит!
Но если он прихватит эту Линку и покажет на что способен, тогда другие пироги. Но как же неохота! Хотя когда-то она была красотка... А теперь: краска на замазку - чистый Илья Глазунов!
То ли дело - пышка-дура, которая валяется рядом.
Ее и выгнать можно в секунду и забыть о ней, ещё дверь закрывая.
Таких он любил.
Сильно сказано: любил! Он и не знал, что это такое.
И вдруг Стас подумал, что пышку Аленку пора гнать.
Не к месту ей подходить к телефону. Раз. Он не знает, насколько крута та Линка (вон она какая из себя - серьги в тысячу баксов в ушах), насколько поверила в его покаянный рассказ, да и ханурик там этот. А вдруг они будут следить за его хатой и поймут, что эта Алена-фулена с ним, тем более, что она Стасу приелась.
А бабок ему для личных планов надо много.
Никто его за бугром, нищего, не ждет.
Нужны огромные бабки, а их он сможет достать только там, только с той старой грымзюшкой! Он это чувствует!
Стас повернулся к разлегшейся на постели Тане-Алене, похлопал её по довольно-таки жирному пузику и сказал печально.
– Киска (она ещё не знала, что так намечается вечное расставание... И обрадовалась - редко баловал её принц из сказки ласковым словом), тебе придется съехать
Бедное глупенькое существо аж подскочило на постельке, сотрясаясь всем своим жирненьким розовеньким тельцем.
– Так я маме помогу! Я за ней ухаживать буду! Я умею! У нас бабушка лежала год недвижная, так я за ней ходила!
Стас уничтожающе посмотрел на нее.
– Ты думаешь, мама понадеется на... нас (о ней мама и знать не знала! Как не знала и того, что у неё в Белоруссии столько родни)? Никогда! Она приедет с моей теткой. Где мы поместимся? Соображаешь?
Существо соображало слабо, но до него все же дошло, - теперь им негде будет видеться, кроме как в кафе...
И она спросила.
– А к тебе в гости я могу приходить?
– Ты что? Мама о тебе знает так, слегка... Я же пообещал им, что женюсь только тогда, когда закончу институт!
– Это через сколько?
– упавшим голоском спросило существо. ... Убил бы, если бы не боязно, что найдут...
И Стас буркнул.
– Через два года. Тебе как раз исполнится восемнадцать.
Существо разрыдалось.
Этого терпеть было нельзя.
Стас быстро стал кидать её вещички в сумку.
Она же смотрела на эти сборы со страхом.
– Но ведь поздно... пролепетала она.
– Ничуть, - ответил он, - ты же знаешь, что твои "припоздняются", в самый раз. Давай одевайся, я тебя посажу в машину и дам денег.
– Как? Ты не довезешь меня сам?..
– спросила она, ещё не веря, что её выставляют.
– Интересно, - с уже нескрываемой злобой сказал он, - как это я поеду, когда выпил в фирме коньяку? Ты что, хочешь чтобы меня замели? Давай - давай, не тяни резину, мама может приехать и сегодня...
– А когда мы увидимся?
– смиренно спросило существо. ... Никогда, хотелось ответить ему, но он побоялся.
Эта оказалась липучкой, не то, что другие.
Надо прекращать эти эксперименты. Что-то искать другое. "Другое" у тебя скоро будет, подумал он и скривился.
– Увидимся, - отрезал он, но тут же добавил, - Я тебе сам позвоню, ты не звони! Слышишь? Мама будет недовольна.
– Но у тебя же нет их телефона!
– сказала она со слезами в голосе, которые вот-вот перейдут к глазам и тогда!.. Пиши - пропало. Есть, - сказал он быстро, - а если и потерялся, то напиши вот тут, на сигаретной коробке, я перепишу.ж
Она, всхлипывая, написала номер телефона и уже через пятнадцать минут неслась с каким-то мужиком за рулем в сторону Орехова-Кокосова, уливаясь слезами и не замечая вокруг себя ничего: ни куда её везут ( Москву она не знала...), ни что говорит ей этот дядька за рулем, лохматый и бородатый.
Страшный.
А в это время её Прекрасный Принц лежал на своей одинокой постели и отдыхал.
Как хорошо бывает одному после того, как выпрешь очередную сосиску!
Он знает, что ему нужно и что ему предназначено.