Изящное искусство смерти

Моррелл Дэвид

Бруклина захлестнули гнев и стыд. Он раскинул руки в стороны, задрал голову в потолок и раскрыл рот, будто собрался заорать во весь голос. И хотя из широко раздвинутых губ не вырвалось ни звука, внутри Бруклина клокотал настоящий ураган. Он безмолвно ревел и чувствовал, что грудь может вот-вот взорваться от охватившей его первобытной ярости. Вены на лбу набухли и угрожали лопнуть. Жилы в глотке натянулись до такой степени, что казалось, они вот-вот порвутся от безмолвного вопля.

Маленький засранец.

МАЛЕНЬКИЙ ЗАСРАНЕЦ!

Присутствие констебля

у дверей его дома означало, что полиции стало известно о порохе. И как все объяснить лорду Палмерстону? Допустим, с убийствами Бруклина ничто не связывает, но после событий, которые произойдут этим вечером, ему придется держать ответ на вопрос, зачем он хранил в доме такое количество пороха. И в конечном итоге даже лорд Палмерстон вынужден будет рассмотреть, казалось бы, невероятную гипотезу.

Впрочем, у Бруклина уже давно был предусмотрен план действий на такой случай. Поскольку возможности передать сведения о нем через океан посредством телеграфа не существовало, он спокойно может бежать в Америку, а в этой непрерывно расширяющейся стране исчезнуть будет легко. В конце концов, в Индии он в совершенстве овладел искусством маскировки.

Но, так или иначе, оставить свидетельства своего позора он не может.

Бруклин спустился на первый этаж. За приоткрытой дверью топтался на месте констебль. Бруклин взял коробок спичек и лампу, заряженную порохом, крадучись вернулся к лестнице и тихонько поднялся наверх. Там он вошел в спальню и поставил лампу возле койки.

Вынув спрятанный под пальто нож, Бруклин разрезал простыню на ленты и привязал одну к фитилю лампы. Затем он расправил полоску ткани на полу во всю длину и положил сверху вторую такую же. Подобную операцию он проделал и с третьей, и с четвертой лентами, разматывая их и, где нужно, складывая, так что полоски протянулись через всю комнату.

Наконец он разложил вдоль остатков простыни спички. Теперь, если огонь начнет угасать, вспыхивающие спички придадут ему свежую силу.

Бруклин чиркнул спичкой. Глубоко вдохнув запах тухлых яиц (тоже своего рода наказание), он поднес огонек к концу ленты. Пламя медленно поползло по полоске ткани. Бруклин немного понаблюдал за ним, потом покинул спальню и закрыл за собой дверь.

Он быстро спустился по лестнице, прошел в заднюю часть дома и оказался в мрачном внутреннем дворике. Даже в этом замкнутом пространстве дул ветер. Да, сегодня вечером тумана не будет, и жители Лондона смогут наблюдать за уничтожением города.

Бруклин запер калитку, прошел узким проходом, закрыл за собой вторую калитку и выбрался на соседнюю улицу.

— Мальчик, — обратился он к нищему, одному из тех несчастных, которые не смогли этим вечером убраться из города. — Я дам тебе шиллинг, если окажешь мне одну услугу.

— Шиллинг? — подозрительно спросил мальчик. — За что это вы готовы заплатить мне целый шиллинг?

— Средь вас есть Любитель Опиума? — спросил чумазый мальчишка, когда Де Квинси, Эмили и полицейские торопливо вышли от доктора Сноу.

— А

зачем тебе это знать? — в свою очередь поинтересовался Де Квинси.

— Да это, наверное, вы. Тот джентльмен сказал, что вы маленького роста. Джентльмен заплатил мне шиллинг, чтоб я прошел по кровавым следам от тридцать восьмого по Греческой. Велел поторопиться. Сказал передать вам от него послание.

— Что за послание?

— Тот джентльмен сожалеет, что его не было дома, когда вы пришли с визитом.

Де Квинси показалось, что воздух вокруг сгустился. Невидимые руки будто сжали горло. В это мгновение в квартале от дома доктора грохнул взрыв, от которого зазвенело в ушах. Даже на таком расстоянии был хорошо слышен грохот падающих обломков.

Все пятеро бросились бежать к перекрестку. Когда они очутились на Греческой улице, то замерли с разинутыми ртами, глядя на то место, где еще недавно стоял дом номер тридцать восемь.

Верхний этаж был объят пламенем. Взрыв произошел, судя по всему, в комнате на втором этаже справа от входа. Во всех остальных комнатах ударной волной повыбивало стекла. Само здание накренилось в сторону проезжей части, словно собиралось вот-вот упасть.

Полицейский, оставленный дежурить у входа, лежал без движения на брусчатке.

Райан и Беккер бросились к нему. А вокруг уже разрасталась встревоженная толпа. Крики испуганных горожан смешивались с набирающим силу треском пламени. Ветер доносил горьковатый запах дыма.

Полицейские поспешно оттащили бесчувственного коллегу на противоположную сторону улицы. Стена тридцать восьмого дома заскрипела, затрещали кирпичи, и внезапно половина здания со страшным грохотом обрушилась на проезжую часть.

Люди кинулись врассыпную. Во все стороны летели обломки кирпичей и куски дерева. Райану и Беккеру пришлось закрыть спинами неподвижного констебля. Вдалеке зазвонил пожарный колокол.

Из ниши в стене дома в паре сотен ярдов от места взрыва Бруклин наблюдал, как Любитель Опиума с ужасом взирает на творящийся на Греческой улице хаос. Здесь же были и Райан с Беккером. Эти двое не могли удержаться и не продемонстрировать героизм, спасая оглушенного констебля.

Был с ними и комиссар Мэйн. Не приходилось сомневаться, что скоро он явится с разговором к лорду Палмерстону.

Бруклин выступил из ниши и пошел прочь.

Группа людей поспешно выбралась из кареты и оказалась перед Музеем восковых фигур.

— Бруклина видели здесь сегодня утром, — сообщил Де Квинси.

Все посмотрели на юго-восток, в направлении Греческой улицы, откуда сильный ветер приносил дым. К тому времени как они отбыли с места пожара, две команды борцов с огнем уже изо всех сил пытались потушить пламя.

— Люди встревожатся из-за пожара. По городу поползут слухи о взрыве. Это только усугубит панику, — заметил Де Квинси.

В подтверждение его слов мимо почти бегом проследовали несколько взволнованных пешеходов да пролетели два экипажа.