К-10 (сборник)
Шрифт:
Катька вышла из гостиной, осторожно Шаронова обнюхала и села рядом с Павловым – на предмет, если гость попробует хозяина загрызть. Не нужно было заканчивать биотех, чтобы понять ее мотивы, тут и ребенок бы догадался. Шаронов кошачий демарш проигнорировал.
– Съедобно было?
– Да как сказать. Нормальная собачатина. Психологически жрать невозможно, а физиологически очень даже. Это был такой «Молот», ты вряд ли слышал. Прекрасный зверь. И он теперь во мне. – Шаронов похлопал себя между животом и сердцем. – Сколько лет прошло, а я, наоборот, все лучше его
– Ты это серьезно?.. – Павлов даже назад подался, чем Катьку насторожил и заставил подобраться чуть ли не в боевую позицию.
– Бухой! Протрезвейте чуточку, а?
– Да я ничего вроде бы.
– Тогда пойдем. – Шаронов повернулся и ушел в гостиную, оставив Павлова с Катькой по-дурацки таращиться и напрягаться.
Зазвенело в баре стекло, подъехало к столу поближе кресло.
– О-о, да ты опять закурил, уважаемый коллега! – раздалось из комнаты. – Хреново тебе, значит!
– Вот такие у нас друзья, – сказал Павлов кошке. – Ладно, ты со мной или как?
Шаронов разглядывал тот самый «Курвуазье».
– Ты же за рулем, – сказал Павлов.
– Мне начальник ГАИ разрешил. Мы теперь друзья до гроба, я его суку крыть буду.
– Крыть? В каком смысле? Чем?
– Матом! Естественно, Бабаем. Щенки от лауреата Государственной премии, члена-корреспондента, секретного ученого и прочая… Я не много на себя взял? – Гость выразительно помахал бутылкой.
Павлов только рукой махнул. Коньяк он хотел отдать генералу, но после сегодняшнего представления это вряд ли имело смысл.
– О, сколько нам открытий… – проворковал Шаронов и вытащил пробку. – Чудных! Открыли. Налили. М-м… Будь здоров. М-м… Да. Все-таки это не для русского человека. Короче, уважаемый коллега. Ты свою красавицу что, на представление возил? Хотел министра впечатлить? И пока он будет от восторга чумной, выбить разрешение вести работы по гражданке дальше?
– Уже началось… – Павлов закрыл лицо руками.
– Ничего еще не началось. Во всяком случае Бондарчук шефу не звонил точно. Может, его уже расстреляли? – предположил Шаронов, весело скалясь. – И что там случилось, на представлении?
– Министр не впечатлился. Скорее наоборот.
– Еще бы. Да его буквально изнасиловали этими твоими рыжиками!
Павлов откинулся на спинку дивана. Ему опять захотелось уснуть и проснуться другим человеком. Свободным. Независимым. Счастливым.
– Откуда информация? Хотя да, прости, не имеет значения…
– Данные надежные. Гражданку твою заказал большой человек из администрации Президента. Достаточно большой, чтобы заставить кого угодно дать стране хоть угля, хоть птичьего молока… А знаешь, для чего заказывал? Не падай на пол – в подарок!
Павлов бросил взгляд на Катьку – та полулежала неподалеку и слушала. Так внимательно, будто понимала.
– Была идея осчастливить твоими кисками то ли президентов союзных государств, то ли еще кого близкого по уровню, – продолжал Шаронов. – Деталей не знаю. Может, арабским эмирам в личную охрану. Или какому-нибудь туркменбаши для оживления интерьеров дворца. Министр, понятное дело, возражал, но на него крепко наступили, как они это умеют. И шефу нашему тоже… Отдавили самолюбие. И все замкнулось на некоего завлаба. Есть у нас один, вроде динозавра, туша большая, мозги крохотные. А динозавр вместо того, чтобы отказаться делать непрофиль, с головой окунулся в работу! Тебе шеф не намекал, мол, трудно будет, сложно, вряд ли получится и вообще за каким дьяволом «теме К-10» брать на себя гражданку?
Павлов мотнул головой.
– Должен был! – настаивал Шаронов.
– Там ведь нечего выдумывать, – сказал Павлов уныло. Он уже знал следующую фразу коллеги. – Возьми исходник, чуть распусти в одном месте, немного зажми в другом. Перекрась. И готово. Это понятно любому идиоту. Даже из администрации Президента. Вывод был бы: не смогли, значит, не хотим. Вот почему на меня и не давили. Наверное. Мне так кажется.
– Выдумывать нечего, а ты тем не менее заказ слил! – выдал ожидаемую реакцию Шаронов. – Одаренно.
– Перестарался. А может, судьба.
– Я от тебя помру однажды. Судьба… Дальше слушай. Пару месяцев назад случилась большая стирка наверху. Кое-кого спустили с небес на землю. Понял? Сам вычисли, кто заказывал музыку, то есть рыжиков…
– А… Понимаешь, я не интересуюсь политикой… – сказал Павлов виновато.
– Так она заинтересовалась тобой!!! – заорал Шаронов. Задремавшая было Катька вскочила на ноги. – Чисто по классике! Ты идиот! Заказ сам собой испарился! Министр счастлив! Шеф в восторге! А ты! Вместо того, чтобы держать нос по ветру! Чуять подтекст! И радоваться! И делать вид, что самый умный! И стричь купоны! Полез к министру с трехцветной кошкой наперевес! Как он только в обморок не грохнулся от унижения…
– Фу! – Павлов условной отмашкой усилил серьезность приказа. Катька уже прицеливалась вывалить гостя из кресла на пол. Для начала.
Поведение, «Клинку» не подобающее, даже распущенной гражданской версии. Но то ж Катька.
Шаронов обернулся к кошке и с редкостно человечной для себя интонацией произнес, глядя ей прямо в глаза:
– Ты очень красивая. И умная. И похоже, немножко стерва. Люблю таких. Завтра тебя убьют. Это будет неправильно.
Катька попятилась, и вновь у Павлова возникло ощущение, будто она понимает больше, чем положено кошке. Даже «Клинку». Даже гражданской версии.
– Хорошие девочки попадают на небо, – сказал Шаронов и налил себе еще. – Зато плохих девочек пускают куда угодно. Прощай, Катя.
У Павлова защемило сердце – такое же «прощай» он слышал на полигоне. Завлаб подозвал кошку, усадил рядом и обнял за шею.
– А я и вправду мог настричь купонов, – признался он. – Мне шеф почти открытым текстом выдал – мол, надо забыть рыжиков и готовиться к повышению.
– Но ты, дубина, их полюбил и решил любой ценой выпустить в народ… Уффф, сколько ни пью французский, ни черта его не понимаю. Вероятно, культурки не хватает. А попроще нет отравы? Для выходцев из низов?