К-10 (сборник)
Шрифт:
Конечно, их посадку засекли. И зря они гоняли над лесом свой вертолет. Чего хотели – осмотреться? А почему нет? Они были уверены в своем технологическом преимуществе над нами, дикарями. Им не пришел на ум апокалиптический образ русского мужика в юсерском маскхалате, с веревкой и без сапог.
Но и мы, в ответ, напрягли их, конечно, здорово. Больше, чем следовало бы. Хотя они же не спросили: чего это там у вас летит по небу большое и страшное, в количестве безумном, и садится в городе, до которого рукой подать. Не бомбить ли оно нас собирается? А то мы бы честно ответили – дон’т ворри, гайз, оно вас не бомбить, а изучать намерено. Они
Еще им не повезло с очагами цивилизации поблизости – очень секретной военной базой и деревенькой Большие Пырки.
И конкретно с Никанором – совсем никому не повезло. Но дядя Ник, он в данном случае проходит, скорее, по графе «стихийные бедствия». И я его, в принципе, даже простил. В том принципе, что не желаю ему немедленной мучительной смерти. Ну его к черту, и Бог ему судья.
И всех нас. И всем нам. Когда я вспоминаю, как активно и почти что радостно – в едином порыве, хе-хе – Красная Сыть готовилась воевать… И когда свои эмоции тех дней освежаю в памяти – оторопь берет. И комком подкатывает к горлу страшное предположение. А не мы ли сами притянули себе на голову беду? Целый месяц отрезанное от жизни село набухало, как нарыв, в котором гноилась обида на цивилизованный мир и разные подавленные страхи. И будто нарочно рядышком Ник со своим душевным заболеванием бродит, а паранойя – штука вирусная, в свое время один-единственный Сталин ею полстраны заразил… И, короче, гноилось оно, нарывало, коллективное бессознательное, а потом собралось воедино да ка-ак шарахнуло по небу… А там, километров за полмиллиона и лет через двести-триста, звездолетик пролетал… А?
В точности как Ник мечтал – усилием воли поражать врагов. При отсутствии врага поблизости – достанем хоть из грядущего. Не впервой.
Мне даже не стыдно, если это так и вышло. Только больно. Очень.
А с сержантом Кримсоном, в общем, логично поступили. Единицей пожертвовали во имя будущего целого мира – такого, в каком жили. Значит, оно им нравилось, это будущее и этот мир. Убили парня со смешным, немного детским лицом человека, который всегда хорошо питался и не знал, похоже, ни одного из известных нам страхов, кроме страха гибели. Он и вел себя будто отважный, но очень маленький пацаненок…
Действительно, не оставлять же неотесанным агрессивным дикарям такого гостя из будущего. Который знает мало, но дикарям и того – по уши.
Или не дикарям? Может… Русским?
Впрочем, уж на это мне точно наплевать. Меня волнует совсем другое.
Проклятый чоппер дважды мазал, потому что целился в Кримсона. Только в него. Потом он изящно и без жертв отбился от нашего вертолета, просто двигатель ему попортил слегка и нырнул за стенку – там на миг открылась дыра. А через несколько минут стенка пропала, корабль взлетел, и больше его никто не видел.
Они не смогли защитить своего, не рискнули вступить с нами в прямую драку, чтобы вернуть его, и тогда просто убили. Они сработали чисто – ни один из наших не умер. Чисто и холодно. Такие вот щепетильные ребята. Не то что мы, уроды безответственные – простой душевный парень Леха и его дядя, тихий параноик Никанор.
Знаете, я хочу верить, что они все погибли при очередном прыжке.
Или сидят где-нибудь на Новой Англии нашего, девятнадцатого, года, на которую еще не
Я был бы счастлив знать это наверняка.
2001, 2002.
ЭПОХА ВЕЛИКИХ СОБЛАЗНОВ
Рожнов прижимал Аллена к стене, а Кучкин с наслаждением хлестал американца по физиономии. В отдалении болтался Шульте и что-то нудил про нетоварищеское поведение и утрату командного духа – причем к кому именно это относится, не уточнял. Русские поняли начальника так, как им показалось удобнее: поменялись местами, и теперь уже Рожнов навалял астронавту по первое число…
Увы, первый орбитальный мордобой – событие, безусловно, историческое, сравнимое по значимости, если разобраться, с лунным шагом Армстронга – случился лишь в мечтах летчика-космонавта РКА подполковника Кучкина. Верных полсуток он воображал, что именно и каким образом сделает с насовцем, когда удастся выколупать того из спускаемого. Кучкин не был по натуре злым или жестоким, просто мысли о справедливом возмездии помогали держаться в тонусе.
Примерно о том же все это время размышлял инженер Рожнов. Правда, он еще прикидывал, как удержать Кучкина, чтобы тот, паче чаяния, Аллена не забил.
Начальник экспедиции посещения «лунной платформы» Шульте не поддавался эмоциям, бессмысленным перед лицом смерти. Он думал только о борьбе за станцию. Когда стало ясно, что Аллен не отделит спускаемый аппарат, Шульте догадался, какая беда приключилась с несчастным астронавтом, пожалел его и забыл. Тут как раз и Кучкин утихомирился – он сначала метался по отсекам, искал биг рашен хаммер, но потом Рожнов что-то рассказал ему, оба вдруг принялись хихикать, просветлели лицами и доложили: командир, распоряжайтесь нами.
Было холодно, сыро и душно. Отвратительное сочетание.
Королевский ЦУП помогал советами. Судя по бодрому и деловому тону, все ответственные лица там просто с ума сходили.
В Хьюстоне, сгорая от стыда, вычитывали по буковке контракт астронавта Аллена. Их главный уже заявил русскому и европейскому коллегам: «Что я могу сказать? Мне нечего сказать. Давайте сначала попробуем спасти нашу станцию. А там посмотрим».
Коллеги решили, что это разумно. Аллен давно мог отделиться и идти на посадку. Но не стал. Он просто сидел в ТМ4, глух и нем, – спрятался как мышь в норке, отгородившись крышкой люка не только от надвигающейся на станцию гибели, но и от всего мира. Когда так поступает бывший военный летчик, значит, плохо с человеком. Ну и пусть сидит пока.
Русских только бесило, что Аллен заперся не где-нибудь, а именно в «Союзе». Ладно бы в «Осу» залез… Бешенство это было по сути абсолютно иррационально, и люди из Королева постарались его в себе подавить.
А вот Кучкин именно о том орал, когда искал по станции биг рашен хаммер, – мол, падла насовская, ты чей спускач угнал?!
Шульте мог приказать русскому прекратить истерику – и тот, без сомнения, немедленно прекратил бы. Но командир сам на какое-то время потерял ощущение реальности – висел посреди головного модуля, тупо глядя в развернутую инструкцию, не в силах разобрать ни буквы, и пытался вспомнить, где он в последний раз видел кувалду. Очень уж кучкинское озверение было заразительным.