К-10 (сборник)
Шрифт:
Ребята поначалу слегка приуныли. Я их понимаю, все-таки «пробойник» звучит гордо, вы произнесите вслух – пробойник! – мощно, да? А «оператор У-площадки» – совсем не звучит. На том же комбинате операторов всяких, как в тундре оленей. Со шваброй бегает, а уже оператор. Психолог и тот не сразу парням растолковал, что новая их профессия не менее опасная, героическая и нужная людям, чем прежняя. И тут я в один прекрасный день, орудуя рычагами и наблюдая, как бригада в мусоровозе копошится, слово придумал – «отбойник». Ребята ведь чем занимаются? Отбивают от кузовов машин
Ведь эта наша работа на прежнюю до удивления похожа. Я уже мечтаю иногда, чтобы запретили населению мебельные гарнитуры на помойку выкидывать – а то возни с ними…
Вот, опять! Целых три холодильника. Я их, конечно, гусеницами утрамбую. Но котлован у меня не резиновый! А народ в него валит, что ни попадя. Ладно б одни холодильники. Ужас, чего только мы не утилизируем. И в каких объемах. Едва за мусоровозами поспеваем, да и места уже в обрез, пора еще площадку открывать и искать человека на второй бульдозер.
Точно – запретить. Чтоб не смели выбрасывать, как-то: снегоходы разукомплектованные и кузова автомобильные. Двигатели бензиновые, дизельные и электрические. Колеса в сборе, диски, шины, детали подвески крупнее наконечника рулевой тяги. Плиты кухонные. Стиральные и посудомоечные машины. Прочую бытовую технику. Отдельно ванны, за них вообще бить смертным боем. Ванны процессу утилизации мешают невероятно, особенно большие гидромассажные, те просто нам на площадке отравляют жизнь. Технику множительную и электронно-вычислительную – тоже желательно на фиг. Мониторы разные – к чертовой матери. Туда же антенны спутниковые и усилители к ним. Никаких деталей систем вентиляции и кондиционирования. Под запрет – отопители любых видов. Мебель комплектную и некомплектную. Рамы оконные. Трубы любые. Совсем любые – включая музыкальные инструменты. Тоже любые. Игрушки детские, мягкие и жесткие. Игрушки взрослые, как в надутом, так и в сдутом виде….
И унитазы. С унитазами, конечно, довольно легко справиться, но они меня почему-то особенно раздражают!
«По самым предварительным оценкам, для модернизации коммунальных сетей России понадобится не менее 10 лет и 555 миллиардов рублей».
Из газет, осень 2001 г.
МЫШКИ-КОШКИ
Чалый звездолет, всхрапывая и тряся соплами, пятился от Гончих Псов.
– Ну, болтает нас! – пробормотал второй пилот, ворочая рукоятки. – Не, бортач, ты видишь, как болтает?
– Чего сразу я? – обиделся бортинженер. – Я, например, говорил. И в журнал занес. Так прямо и написал: полировка дюз реверсивной тяги – отсутствует. Съело полировку из-за нестабильного выхлопа. Командир, а командир… Разрешите отлучиться на минутку. Что-то у меня в скафандре опять дефекатор барахлит.
– Тоже, наверное, полировку съело, – с деланым сочувствием в голосе предположил второй пилот. – Нестабильным выхлопом.
– Так я выйду, командир? До гальюна и обратно.
– А там продувка уже работает? – Командир даже от обзорного экрана оторвался, чтобы удивленно поглядеть на бортача. – Я и не заметил, что ты ее чинил.
– Да она и не ломалась… – Бортач тоже изобразил на лице удивление. – Когда это ломалась продувка? Клапан заедает, так я вам говорил, держать надо клапан, и все.
– Чем держать?
– Э-э… Рукой, командир. Левую руку заводите за спину, нащупываете клапан и держите его крепко. И испражняетесь себе на здоровье. Нет, ну можно пассатижи, конечно, приспособить. Накинете на клапан, а потом, когда сядете, прямо спиной и зажмете их. Только помните, что сразу вставать нельзя. Если сразу вскочите, клапан выбьет, и снова весь гальюн до потолка зальет…
– Я бы тоже кое-кому с удовольствием клапан выбил, – сообщил пилот.
Командир молча разглядывал бортача, словно прикидывая, где у того находится подходящий для выбивания клапан.
– Шеф, я же с двигла не сниму эту хреновину, – убедительно сказал бортач.
– А больше нигде?..
– Только на двигле, в системе охлаждения есть похожий клапан. То есть не похожий, а гораздо лучше. Но он как раз в прошлом месяце ломался, и я ставил запасной. Я говорил же вам. И в журнал занес. Так прямо и написал – запас клапанов системы охлаждения исчерпан. Да и система, в общем, тоже не очень. Промывать надо. Командир, а командир, ну разрешите выйти?
– Вообще, это не по инструкции, – мстительно сказал командир. – На проводке амебы к точке захвата экипаж корабля-приманки должен постоянно находиться в скафандрах…
– Да я только задницу отстегну, и все!
– Ох, поймает тебя однажды гальюнный… – пообещал командир. – Ладно, дуй. И назад можешь особенно не спешить. Все равно от тебя никакого толку. Нытик.
– Тем более ломать нам уже нечего, – заметил пилот. – И так ничего не работает. Командир, я понимаю, вам очень весело…
– Да. – Командир повернулся обратно к экрану. Бортач пробормотал «спасибо» и принялся отстегиваться от кресла, причем каждый замок ему приходилось по два-три раза дергать. – Обстановка?
– Как раз хотел доложить, что все относительно стабильно. Клиент, похоже, вышел на режим преследования, и теперь, если у нашей самоходной помойки в ближайшие десять часов ничего не отвалится…
В центре обзорного экрана слегка подрагивало серое облачко. На самом деле трясло звездолет, а облачко, судя по локатору, шло за кораблем ровно, будто привязанное.
– Ничего у нас не отвалится, – заверил пилота бортач, выбираясь из кресла. – Ну, и что ты так на меня уставился? Командир, зачем он смотрит так? Или это тоже я виноват, что задний вид сгорел и мы теперь должны раком пятиться?
– Не отвлекайся, – сказал командир второму пилоту. – А ты, – это уже бортачу, – иди, куда собирался. Долетим – выясним, по чьей вине задний вид сгорел. Если долетим.
Бортач поспешно удалился.
– Шеф, а что это за зверь такой – гальюнный? – подал голос штурман. – Который инженеришку нашего прихватит?