К чему лишние слова?
Шрифт:
Однако довольно вспоминать о детских обидах!
Выйдя из спальни, Мэгги увидела Пита возле окна. Он напряженно всматривался в даль. В одном его родители правы: их сын не будет счастлив, пока не встанет снова на ноги. Ему придется привыкнуть к различного рода ограничениям, смириться с собственным несовершенством. Нелегкая задача для человека, когда-то являвшегося воплощенным идеалом мужской силы и красоты.
Девушка взглянула поверх его головы на роскошные клумбы, разбитые прямо под окном.
– Как красиво!
– Да
– Ты часто выходишь погулять?
– Проход слишком узок для коляски.
– В той стороне двора я замётила бассейн. Плаванье – самое лучшее занятие для твоей ноги.
Он поднял на нее пустые глаза.
– Нагляделась?
– На что?
Он обвел рукой комнату.
– На мою жизнь. Если осмотр закончила, можешь идти. Не хотелось бы быть грубым, но мне пора спать.
– Не хочешь быть грубым? Как же тогда тебя понимать? Возьми себя в руки, Пит. И не думай, что я так легко сдамся. Повторяю, я очень упрямая.
Его глаза вонзились в нее, как кинжалы.
– Выметайся отсюда!
Она спокойно скрестила руки на груди.
– Грубиян! Ну, попробуй меня выгнать.
Глава вторая
Лицо Пита вспыхнуло от гнева.
– Снова за свое взялась?
– Я сказала, давай попробуй. Интересно, что будешь делать? Как ты вышвырнешь меня прочь? Ты же не можешь ходить, забыл?
– Очень остроумно! Это что, такая извращенная методика лечения? Предполагается, что я приду в ярость, чудесным образом подскочу и запрыгаю по комнате?
Мэгги оперлась о ручки его кресла, наклонившись над ним. Боже, он прекрасно пахнет, именно так, как она всегда и представляла! Запах чистого мужского тела.
– Слушан, Пит, по мне, ты можешь хоть сгнить в этом кресле, Я делаю лишь то, о чем просили меня твои родители. Насколько я поняла, их нельзя назвать особо ласковыми, но они тем не менее о тебе беспокоятся. Надеются, что ты полностью поправишься, что, взглянем правде в глаза, вряд ли возможно. Ты сам врач и правильно оцениваешь ситуацию. Ты наверняка так и будешь хромать всю жизнь. И конечно, лет через десять, максимум пятнадцать, придется ложиться на повторную операцию.
– Не стоит мне рассказывать о моей болезни...
– Вот и хорошо! Но ты также должен понимать, что теперь все зависит от твоего желания встать. Можно загружать больное колено работой и учиться ходить. А можно вечно сидеть и хныкать, жалея себя, до тех пор, пока мышцы не атрофируются. Это твой выбор.
Его лицо не дрогнуло, только кадык нервно поднялся и опустился.
Мэгги выпрямилась, но не отошла от больного, точно зная, что ее соседство вызывало у него ощущение неудобства. При своем росте он привык возвышаться над людьми. И сейчас необходимость смотреть на нее снизу вверх давила на его подсознание. Вполне вероятно, что он еще и поэтому гнал всех прочь от себя.
С ней этот фокус не пройдет!
– Тебе никто не говорил, что нельзя быть такой настырной?
Она с трудом подавила улыбку.
– Золотко, я еще и не начинала. Познакомишься со мной поближе – тогда и начнешь либо любить, либо ненавидеть меня.
– Думаю, я уже тебя ненавижу.
– Сколько угодно! Ты можешь даже пытаться придушить меня, если это поможет тебе вылезти из кресла. Неужели не стыдно так себя вести? Столько людей за тебя переживают.
– Что за люди?
– В больнице. Те, что считались твоими друзьями.
– Ты там работаешь?
– В отделении физиотерапии.
– То-то ты мне кажешься знакомой. – Он оглядел ее с головы до ног. – Только раньше ты была...
– Слишком жирной?
Пит округлил глаза. Почему женщины всегда думают о какой-нибудь ерунде? Может, стоявшая перед ним девушка и была раньше потолще, он действительно этого не помнил. Зато глаза не забыл. Яркие и полные жизни. А что не сразу узнал ее – явный показатель того, насколько пустой стала его жизнь.
– Я хотел сказать, что раньше ты была с длинными волосами.
– Ага, до пояса, – согласилась она, накручивая на палец короткий завиток у лба. – Ладно, давай приступим к занятиям. У нас много работы. Твои родители показали мне комнату для тренировок и взятое напрокат оборудование. Вполне подходящее.
Черт, что за упорство! Разве он не сказал, что не нуждается в ее помощи? Не просил уйти?
– Мне кажется, ты меня совершенно не слушала.
Она снова склонилась над ним и негромко, но четко проговорила прямо в ухо:
– Ошибаешься, отлично все слышала. И решила не обращать внимания на твои слова.
Он почувствовал ее теплое дыхание на своем ухе.
Но ему нельзя расслабляться, ведь эта красавица уже стала подталкивать его коляску к двери. Пит вцепился в колесо.
– Послушай, Мэгги...
– Нет, это ты послушай.
Она снова оказалась прямо перед ним. Будь она мужчиной, ему было бы намного легче. А так он невольно косился на ее груди с едва заметной россыпью веснушек сверху.
Красивые полные груди. Как тут не залюбоваться!
– Я вытащу тебя из кресла, нравится тебе это или нет.
Он попытался не отрывать взгляда от ее лица.
– Чтобы я таскал за собой ногу и выглядел как полный дурак? Не собираюсь.
– По-твоему, каждый хромой выглядит как дурак? А раненые на войне солдаты? А дети с врожденными дефектами?
– Это совсем другое, – промямлил Пит. Ясно, что она пытается внушить ему веру в себя. Но ей не понять: чувствовать себя всю жизнь инвалидом и принимать помощь от окружающих не для него. И уж определенно не для Лиззи, его бывшей невесты.
– Что ты собираешься делать со своей жизнью? Пустить ее коту под хвост? Зачем тогда окончил колледж, обучался медицине? Выбросишь свой диплом на свалку, потому что боишься, что не справишься?