К чему приводит интерес
Шрифт:
Женщина вернулась к мужу, иронично посмотрела на него и выдала, намеренно разделяя слова, – это. Просто. Туристы. Или местные. Даниель. Не пугай меня. Это касается наших будущих проектов?
– Нет, – выдал учёный, на мгновение расслабившись, когда серебристый баварский седан скрылся из вида.
– Так…, – протянула женщина, понимая, что эта игра может стать бесконечной, потому что их научные сферы открытых интересов и то, чем они занимались за стенками лабораторий, тайно, охватывали столько областей науки и смежных процессов, что в шараду можно было играть годами.
Решив срезать время, жена спросила мужа, – ты не можешь открыто сказать, не потому что не хочешь, а потому что тебе запретили, и это угрожает нашей безопасности?
– И да, и нет. – Ответил Даниель, пытаясь выговорить истину, но она не шла из уст, как он ни пытался. Его теория относительно его открытия, и последствий после, сложилась в полную картинку. И это его угнетало.
– Ещё лучше…, – недовольно покачала головой жена. – Тот, кто тебе это запрещает… я их знаю? Это Орден? Спецслужбы?
– Нет, – едва заметно улыбнулся Даниель, – продолжай!
– Уже не смешно Даниель! – насупилась женщина, сдвинув тёмные густые брови, доставшиеся от родителей итальянцев.
– Только так я могу… попытаться… навести… на описание… этого. – Снова мямлил учёный, в сотый раз убеждаясь, что оно его контролирует.
– Будь прокляты те годы, когда я мотался как Гретель и Гензель! – быстро выпалил вслух Даниель, подумав просто о книге.
Клаудиа посмотрела недоверчиво на него. И тут она вспомнила все разы, когда Даниель в срочном порядке уезжал в очередную экспедицию на к черту на кулички, иногда брав её, иногда брав только дочь Изабэль, но зачастую мотаясь один. Шестеренки в её голове закрутились.
Даниель, читая реакцию жены по насупившемуся лицу, которую выучил за долгие годы супружеской жизни и ранее, с университетских лет, улыбнулся и кивнул. Он улыбнулся более сам себе, ему удалось обмануть сознание. И это.
– Ты что-то искал, – выдала жена, смотря теперь только на профиль мужа, его решительные волевые черты, – и ты это нашёл?
Даниель кивнул. Но это далось ему силой.
– Чёрт Даниель! – выпалила Клаудиа уже откровенно, – тебе что-то вкололи? Блокаду? Гипноз? Запрограммировали сознание, и теперь ты не можешь просто так излагать мысли о том, что ты обнаружил?
Даниель и кивнул, и слега отрицательно мотнул головой.
– Это сделали какие-то люди? Не спецслужбы? Не Орден, не гражданские? – сыпала варианты Клаудиа, понимая, что она может увести свои вопросы от правильного пути.
– Не люди, – скрепя зубами выдал Даниель, – …а…
Пытаясь сказать синонимами, он понимал, что и они не сходят с языка. Каждая его мысль, пытавшаяся перейти в речь, в шепот, в моргание азбукой Морзе, рисунки, записи на любом языке – всё блокировалось. Но он помнил финал пройденного пути. Это его бесконечно радовало, восхищало и ужасало одновременно до дрожи. Когда по возвращению он захотел сразу же поделиться открытием с любимой женой и дочерью, он столкнулся с неконтролируемой им преградой. Он не мог просто так рассказать об этом. Даже Нэт не смогла его раскусить и понять, что он что-то скрывает, с её то, казалось бы, особенностями. Он страдал долго, но не так давно сумел-таки прорвать блокаду, и сейчас он, кажется, он понял, что ему помогло там, но почему не получается сейчас.
В сознании Даниеля вспыхнули мысли и идеи, факты, и он быстро сложил мозаику. Вдохнув, учёный подумал про себя, – понятно, почему это происходит здесь, и везде, где бы я ни был. И ясно, почему это получилось рядом с ней! Если это так, и она является ко всему прочему… противопоставлением… ему… то по возвращению в лабораторию надо будет провести эксперимент! Да, у меня получится рассказать ещё и Клаудии, и Нэт! Удивительно, что и она не смогла меня понять. Значит он превосходит её сущность? Невероятно! Черт побери, надо было собрать всех вместе и сделать это сразу!
– Не люди…, – тем временем прошептала Клаудиа, напрягая всё сознание, – подобные Нэт?
– Нет, – ответил Даниель, облизнув губу и понимая, что может стоит повернуть обратно, домчать до лаборатории, и если он прав, рассказать не затягивая более, обойдя… его… ограничения, – гораздо сложней!
– Чёрт! – выругалась Клаудиа, понимая, что повторяется.
Даниель, стрельнув взглядом в зеркало заднего вида увидел на дороге серебристый седан, точно такой же, который обошёл их недавно, и скрылся за лесным массивом, укрывающим поворот.
– Странно, – проговорил Даниель, заиграв желваками и крепче сжав рулевое колесо, – машина сзади…
Клаудиа снова извернулась, посмотрела назад и вернувшись на место выдала, – сбавь скорость. Если они нас обойдут, то мы подумаем вместе, как справиться с твоей гиперподозрительностью.
Они проносились мимо полей и пастбищ, плавно переходящих в лесные массивы. То тут, то там на обочине, за колючей проволокой паслись мычащие коровы, неспешно щипая траву, вдалеке были разбросаны уютные домики. Но с новым километром их становилось всё меньше, дорога уходила выше и открытая местность, некогда чередуясь с деревнями уступила место гуще лесов.
Серебристый седан держал дистанцию, даже когда Даниель откровенно притормозил. Затем он нажал педаль газа и бросил английский кабриолет вперед, взревев раскатистым движком.
Клаудиа, вцепившись одной рукой в дверную карту, а другой в бедро мужа выдала, – думаешь нас преследуют те, кто не дает тебе говорить?
– Нет! – выдал Даниель, – возможно это те, кто устранил Жака, Клода, Винченсо, Франсуазу и остальных.
– Даниель! – уже крикнула Клаудиа, не то от злости за паранойю мужа, не то от испуга за то, как муж резко вошёл в поворот.
Впереди на обочине показался знак, извещающий об опасном участке дороги, но Даниель, глядя в зеркала на быстро догоняющий их баварский седан выдал, – прости меня, любовь моя! Ты для меня всё в этой жизни, и Изабэль. Я так люблю вас…
– …Даниель, – было начала Клаудиа, но услышал рёв движка сзади, обернулась назад и видя, как серебристый седан начал их обходить на высокой скорости, извернулась, посмотрела в профиль Даниеля и хотела пошутить, но…
…в следующие секунды её сердце замерло, как и его. Последнее что женщина успела воспринять, это красивые глаза мужа, его суровые черты лица, удар серебристой машины, юз их собственной, обочину, отчаянный крик, стремительное изменение пространства, деревья, хлопок, удар и боль…