К черту в гости

Кораблев Артем

«Ну вот, — подумал он, — теперь я, как Костян, двое сиплых в тумане».

Лыка снова развел костер. Громко кричать не получалось, а шипеть, как гусак, — толку никакого. Серега молчал, давая отдохнуть голосовым связкам. Можно было, конечно, пальнуть из пистолета в воздух, теперь-то он снят с предохранителя, тогда Костя, наверное, услышит. Но Сема сказал: «Стрелять лишь в крайнем случае». И он прав. Во-первых, патронов всего пять штук осталось. Во-вторых, каждый выстрел может отвлечь Сему и привлечь внимание этих лесных бандитов. Может, они и сейчас уже сюда подбираются.

Последняя мысль особенно

взволновала Серегу. Он пощупал пистолет у себя за поясом и немного отодвинулся от костра, чтобы в случае чего быстро нырнуть в туман. И тут же он услышал человеческие шаги. Кто-то подходил со стороны болота. Теперь сомнений быть не могло никаких. «Сема или бандиты?» — подумал Лыка. На всякий случай он взял пистолет в руку и тихонько отполз в сторону землянки. Так же тихо сполз в яму. Отсюда видно было костер, он был шагах в четырех, и небольшие языки пламени все-таки пробивались сквозь туманную мглу.

Первым делом Лыка увидел ноги, они появились у самого костра. Затем он услышал голос.

— Свежий костер, — сказал этот голос.

— Пацаны, — тихо ответил кто-то другой, которого Лыка не видел. — Он один за ним пришел.

— Вот гнида, — произнес обладатель сапог. Теперь Серега видел его смутный силуэт. Большой и темный.

— Ведь где-то здесь рядом, — опять сказал тот же голос. — Может, слушают нас даже. Всех перестреляю! Ха-ха-ха! — выкрикнул человек в тумане и захохотал голосом оперного злодея.

— Не забывай, у них «вальтер», — напомнил второй голос. — Слышал выстрел?

— Да и хрен с ним, — презрительно отозвался первый, — пошли, они нам еще попадутся.

Ноги ушли в туман, шаги и шум раздвигаемых сучьев тоже вскоре затихли. Лыков вылез из ямы. «Где же Сема? — тревожно подумал он. — Неужели они с ним справились. И где Женька? Да и Кости тоже нет». Положение было не из приятных — полная неизвестность. Эта неизвестность подталкивала Серегу к деятельности. Дальше просто так сидеть у костра он уже не мог. Он решил идти на остров, раз по крайней мере двое из бандитов его оставили. Надо было отыскать Сему и Женьку и самому убедиться, что с ними случилось. «А Костя вернется в землянку, — успокаивал себя Лыка, — выйдет утром к протоке и найдет дорогу».

Лыка не отзывался. Но настроение у Кости поднялось. Теперь, после того как вляпался в лосиные орехи, он был почему-то уверен, что все самое страшное уже позади. Надо только найти Лыку. И еще бы хорошо было поесть, хотя бы лягушек.

Однако это настроение постепенно покидало его по мере продвижения по лесу. Лес оставался все таким же дремучим, безжизненным и не выводил никуда. А Костя стремился выйти к протоке или к болоту, только там он смог бы попробовать сориентироваться.

Все больше хотелось есть. К чувству голода трудно привыкнуть, и оно мучило Костю беспрестанно. К нему опять стали присоединяться чувства отчаяния и безысходности — чувства заблудившегося в лесу человека. Он давил их, как мог, но получалось плохо. Страх опять начал одерживать верх. И когда Костя готов был уже сдаться, он снова услышал недалеко от себя: «Кху-кху».

«Лось! — догадался Костя. — Значит, Лыка не застрелил его. Пойду к нему. Хоть посмотрю на живого лося».

Костя и сам не мог объяснить, почему живой лось не казался ему страшным, а неизвестная большая рожа повергла в ужас. Да он и не старался в этом разобраться, он просто хотел увидеть лося. Целиком, а не часть его морды.

— Кху-кху, — опять прозвучало совсем рядом.

Костя пошел на звук и, раздвинув ветви невысоких елей, очутился на краю болота. Прямо перед ним стоял лось. Стоял немного боком. В каких-нибудь трех шагах. Он скосил на Костю большой мутно-оливковый глаз, но и не подумал трогаться с места. Раньше Косте никогда не приходилось встречать лосей вот так в лесу, настоящих и живых. Но он все равно сразу понял, что лось очень старый. Шкура была наполовину вылезшая, с большими проплешинами. Оставшаяся сивая от седины шерсть свалялась и свисала на шее и бороде грязными серыми клочьями.

— Кху-кху, — лось содрогнулся своим горбом. Он был ко всему прочему болен и часто кашлял.

— Чего ж ты тут ходишь? — вслух спросил Костя. — Шел бы себе куда-нибудь в другое место, где лес получше.

Лось шевельнул ухом, повернул голову в сторону Кости; в основании правого рога, в том месте, где из небольшой площадки отходили от него длинные острые ветви, Костя заметил круглую дырочку. «От Лыкиной пули», — догадался он. Лось отвернулся и, как бы послушавшись совета, побрел прочь прямо через болото.

— Куда, болван, — крикнул Костя, — там же трясина.

Но лось больше не обращал на него внимания. Он уныло брел, и болотная вода не доставала ему даже до брюха. «А может, это я болван, может, он знает иной путь?» — подумал Костя, решился и шагнул вслед за ним.

Серега Лыков переоценил свои силы. Схватка с чудовищем истощила их полностью. По крайней мере так ему теперь казалось. Принимая решение идти на остров, он действовал еще на остатках нервного напряжения. Теперь, когда оно схлынуло, Серега еле передвигал ноги на пути к болоту. Его даже качало из стороны в сторону. Третий день голодной диеты давал себя знать.

Ему казалось, что возвращаться к костру теперь будет очень тяжело, он не дойдет. И хотя впереди лежало труднопроходимое болото, он тащился к нему через силу. За этим болотом был Сема, Женька, блиндаж. Сереге почему-то казалось, что в блиндаже обязательно должны быть продукты. Да ведь он же видел остатки пиршества на столе вокруг рации.

Страх перед лесными бандитами куда-то исчез. «Если встречу, пристрелю и отниму их еду», — думал Лыка, сжимая рукоятку пистолета на поясе.

Так он подошел к вешкам через болото. Первая из них виднелась недалеко в тумане. Но он испугался, что не дойдет до нее, завязнет в трясине и останется там навсегда. И все-таки обратный путь к потухшему костру казался ему еще труднее и главное бессмысленней.

Лыка качнулся вперед и быстро пошагал, разбрызгивая болотную воду, пока хватило инерции первого броска. Потом он завяз и упал, но тут же вынырнул из глубокой воды и почти вскочил. Холодное купание несколько освежило его. Он снова двинулся вперед от вешки к вешке.

По дороге он считал их вслух: «Седьмая, восьмая, девятая… двенадцатая…» На тридцать седьмой он упал, но снова вынырнул и сумел подняться на ноги. Больше вешек впереди не было. Он вышел из трясины.

«Господи, — взмолился Серега, шатаясь выходя из болота на сушу мертвого острова, — не дай мне подохнуть здесь с голоду».