К началу. История Российской Империи
Шрифт:
Активный участник умственного движения, автор «Русских ночей» стремится найти синтез славянофильства и западничества, отвергая крайности и того, и другого направления.
Фауст - так назвал писатель главного выразителя славянофильства в книге - строит «теорию» на основе исторического опыта человечества. На протяжении десяти веков одни народы сменяли другие: после Египта пришла Греция, ей на смену явился Рим и т. д. «Где же ныне шестая часть света, определенная провидением на великий подвиг? Где ныне народ, хранящий в себе спасение мира?» Ответ для него очевиден: «В годину страха и смерти один русский меч рассек узел, связывавший трепетную Европу, - и блеск русского меча доныне грозно светится посреди мрачного хаоса старого мира… Европа назвала русского избавителем! В этом имени таится другое, еще высшее звание, которого могущество должно проникнуть все сферы общественной жизни: не одно тело должны спасти мы - но и душу Европы!» 59 .
59
Одоевский
Причины избранничества России - для героев «Русских ночей» - очевидны: «Мы новы и свежи; мы непричастны преступлениям старой Европы» 60 . Запад должен уступить свое место, ибо его литература, «один из термометров духовного состояния общества», показывает «неодолимую тоску,… отсутствие всякого общего верования, надежду без упования, отрицание без всякого утверждения» 61 .
Дряхлый духом. Запад использует старые, непригодные для нового мира политические, экономические и социальные структуры. В «Русских ночах» резко критикуется парламентская система: «Куда бежит эта толпа народа? Выбирать себе законодателей - кого-то выберут? Успокойтесь, это все знают - того, за кого больше заплачено». Не менее остро осуждается «мануфактурный мир», т. е. капиталистическая система. Фауст признает, что западная промышленность производит множество товаров, но все это ценой безжалостной эксплуатации («к счастью, - пишет В. Одоевский в примечании, это слово в сем смысле еще не существует в русском языке; его можно перевести: наживка на счет ближнего»), использования детского труда, роста преступлений. Заслуживает внимания тот факт, что Фауст, критикуя капитализм, ссылается на отчеты, подготовленные для парламента Великобритании, которые были использованы Фридрихом Энгельсом в его книге «Положение рабочего класса в Англии», вышедшей в 1845 г.
– через год после «Русских ночей».
60
Там же.
61
Там же. С. 209.
В конце 30-х годов начинается складываться умственное движение «западников». Их духовным Колумбом становится Гегель, приобретший в 40-е годы такую популярность, что его называли по-русски - Егором Федоровичем, переводя с немецкого имя философа - Георг Фридрих. В философско-литературном кружке Николая Станкевича (1813-1840) встречаются и славянофилы, и молодые «западники» - Виссарион Белинский (1811-1848), будущий знаменитый литературный критик; «отец» русской интеллигенции Михаил Бакунин (1814-1876). Вскоре «западничество», прежде всего под влиянием Александра Герцена, складывается в особое движение, принимающее постепенно все более революционный характер. На его почве вырастет русская интеллигенция, которая пойдет учиться во Францию - к Сен-Симону, Ламенне, Огюсту Конту, Прудону, чтобы найти потом идеально «целостную», всеобъемлющую и все объясняющую теорию Маркса.
Поверх всех споров, принимавших все более острый характер, лежало убеждение - общее для сторонников охранительного патриархального самодержавия, немногочисленных приверженцев либеральных взглядов, революционеров - в исключительности, особом характере, уникальной миссии России. «Россия должна спасти мир от революции», - верили одни. «Россия принесет миру революцию» - говорили другие.
Правоверный славянофил мог утверждать: «Русскому народу, как древнему Израилю, вверены словеса Божьи. Он носитель и хранитель истинного христианства. У него истинное богопознание, у него вера истинная, у него сама истина - истинное христианство, у него истинная свобода, истинная любовь, у него православие». Александр Герцен, западник, революционер, разбудивший следующее поколение, критикуя первое «Философическое письмо» Чаадаева, объяснял: все факты говорят за Чаадаева, а прав я, Герцен, потому что я «верю», а он «нет».
Поразительные стихи Федора Тютчева удивляли только иностранцев. Убеждение поэта: «Умом Россию не понять. Аршином общим не измерить: У ней особенная стать В Россию можно только верить», - казалось русским читателям вполне понятным после публикации стихотворения в 1866 г. и совершенно понятно читателям в конце 90-х годов XX в. Стихи Тютчева стали популярнейшим объяснением сложной ситуации в России на исходе второго тысячелетия.
Вера стояла на твердых основаниях: молодость народа, истинная вера, свойственный народу коллективизм, резко отделявший его от индивидуалистического Запада.
В 40-е годы был открыт важнейший новый объект веры, убедительнейший аргумент, доказывавший исключительность России. Этим объектом и этим аргументом была крестьянская община, которую называли - мир. Кажется, единственной реформой, проведенной после Февральской
Существование крестьянской общины не было ни для кого тайной - ни для крестьян, живших в ней, ни для помещиков-дворян, живших за ее счет. Славянофилы открыли общину, как ячейку общественной жизни, в которой польза всех важнее интересов одного. Подлинное открытие общины состоялось после поездки по России немецкого ученого, специалиста-аграрника Августа Гакстгаузена. Он приехал через три года после визита Кюстина, но был встречен чрезвычайно благожелательно. Николай I вручил ему 1500 рублей «пособия» и еще 6 тыс. рублей на публикацию книги. Губернатор территории, которую отправился изучать Гакстгаузен, получил предписание: «Отстранять незаметным образом все то, что могло бы сему иностранцу подать повод к неправильным и неуместным заключениям, которые легко могут произойти от незнания им обычаев и народного быта нашего отечества» 62 .
62
См.: Энциклопедический словарь/ Брокгауз и Эфрон. Ст. Гакстгаузен.
Изданная в 1847 г. за границей на немецком языке книга Гакстгаузена «Исследование внутренних отношений народной жизни, и в особенности сельских учреждений в России» стала научным подтверждением существования особой русской формы жизни. Община объединяла группу крестьян, как правило, живших в одном селе: земля, которую они обрабатывали, принадлежала общине, а не земледельцу. Земельные наделы регулярно переделялись, чтобы все могли получать и хорошие, и плохие участки. Соблюдение идеального равенства было главной целью общины. Выйти из нее было нельзя, даже согласившись платить свою часть подати. Круговая порука связывала всех членов общины, отвечавших за неуплату подати одним из них.
Славянофилы увидели в общине доказательство особого характера России, выражение ее коллективистского духа и блюстителя равенства. Западники, начиная с Александра Герцена, увидели в общине доказательство социалистического характера русского крестьянина. В 1875 г. Петр Ткачев (1844-1883), один из наиболее радикальных русских революционеров, которого Бердяев назвал предшественником Ленина, писал Энгельсу: «Наш народ… в огромном большинстве - проникнут принципами общинного владения; он, если так можно выразиться, коммунист по инстинкту, по традиции» 63 . В 1880 г. Маркс и Энгельс, убежденные Ткачевым и другими русскими революционерами, пришли к выводу: «Если русская революция послужит сигналом пролетарской революции на Западе, так что обе они дополнят друг друга, то современная русская общинная собственность на землю может явится исходным пунктом коммунистического развития» 64 .
63
Маркс К. Энгельс Ф. Сочинения. М., 1955. Т. 18. С. 543.
64
Там же. Т. 19. С. 305.
Владимир Одоевский закончил «Русские ночи» пророческим утверждением: «Девятнадцатый век принадлежит России» 65 . В этом не было сомнений ни у славянофилов, ни у западников, ни у революционеров следующего поколения. Не было, конечно, в этом сомнения у представителей официальной идеологии, которая складывается в 30-е годы и находит свое сжатое, но очень емкое выражение в формуле министра народного просвещения Сергея Уварова: «православие, самодержавие, народность». Назначенный в 1833 г. министром народного просвещения, многие годы до этого работавший в системе просвещения, Сергей Уваров был человеком, сотканным из противоречий. Знаменитый историк Сергей Соловьев писал, что Уваров «придумал эти начала, т.е. слова… православие - будучи безбожником, не веруя в Христа, даже и по-протестантски; самодержавие - будучи либералом; народность - не прочитав в свою жизнь ни одной русской книги, писавший постоянно по-французски или по-немецки» 66 .
65
Одоевский В. Соч. Т. 1. С. 246.
66
Цит. по: Российские самодержцы. С. 137.