К повороту стоять!
Шрифт:
Тем временем стемнело, и вице-адмирал оказался перед непростым выбором: взорвать выбросившуюся на мель «Александру» и отойти, или же остаться на месте, защищая флагманский броненосец, но при этом подвергнуться другой, куда более грозной опасности. Об успехах русских минных катеров на Дунае и Черном море трубили все европейские газеты; застрявшие в узости пролива корабли могли стать их легкой добычей. Можно было, конечно, прикрыть ордер шлюпками и катерами с командами стрелков, но куда деться от огня батарей, которые так и не удалось привести к молчанию? Освещать пролив ракетами, полагаясь на защиту противоминных пушек? Но где гарантия, что эти сумасшедшие не прокрадутся под самым берегом? Тогда эскадра застрянет в проливе надолго, а когда русские подтянут тяжелую артиллерию, станет совсем худо - броня палуб не выдержит ударов шестидюймовых мортирных бомб. В июле русский пароход «Веста», вооруженный
Нелегко было сэру Джеффри Хорнби жертвовать своим флагманом, но выхода не было. Погреба «Александры», прочно засевшей на отмели под анатолийским берегом, подготовили к взрыву. Команде добровольцев, оставшихся на корабле, велено было поджигать огнепроводные шнуры, как только возникнет опасность захвата броненосца. Потрепанная эскадра уползала на зюйд, к Мраморному морю, а сэр Джеффри Хорнби заперся в адмиральском салоне на «Эджинкорте» и пытался найти ответ на вопрос: «а что бы он стал делать в случае удачного прорыва к Константинополю?» Да, орудия его эскадры могут сравнять половину города с землей, но вряд ли это заставит русскую армию отступить. Сил для полноценного десанта нет, и взять их неоткуда; любую высадку русские пресекут в считанные минуты. Эскадра могла бы стать серьезным аргументом, оставайся европейский берег Босфора и Константинополь в руках османов. Они могли бы заключить с русскими перемирие, а пока дипломаты изощряются в составлении статей будущего мирного договора - подтянуть к столице свежие войска и отгородиться от неприятеля полевыми укреплениями. Теперь же поздно: броненосная, сильнейшая в мире эскадра не в силах нанести сколько-нибудь заметный урон сухопутной армии и уж точно не сможет отбить захваченный ею город. А раз так - стоит ли рисковать? Не лучше уйти в Мраморное море, сохранив для Британии ценные боевые корабли и жизни моряков?
Хорнби понимал, что этим решением ставит крест на своей адмиральской карьере. При любом развитии событий, бегства ему не простят. И лучшее, на что можно теперь рассчитывать - это отставка и клеймо неудачника, которое придется носить до конца жизни. Что ж, если для спасения шести броненосцев и нескольких тысяч жизней британских моряков надо заплатить такую цену - он, сэр Джеффри Томас Фиппс Хорнби, вице-адмирал и второй морской лорд, готов.
III.Одиссея барона Греве
«Здравствуй на долгие годы дражайший мой друг Serge! Прости великодушно, что долго не писал; пока была возможность отсылать корреспонденцию, писать было не о чем, а как появился повод взяться за перо - оказии не стало. Вот и теперь я не знаю, когда отправлю это письмо; пишу в перерывах между вахтами, в надежде на то, что скоро сумею передать его вместе с остальной нашей почтой на какую-нибудь нейтральную посудину.
До города Филадельфия, что в Североамериканских Штатах, я добрался без приключений. Не стану утомлять тебя описаниями тамошних нравов и уклада жизни, с коими и сам толком не знаком. Дело в том, верфь «Крамп и сыновья» как раз закончила ремонт нашего «Крейсера», и на следующий день после моего прибытия клипер вышел в море на пробу машин. После чего, в два дня забункеровался - и только нас и видели в Северной Америке!
Из Филадельфии мы отправились к Карибским островам. Приняв уголь и провиант в испанском порту Гавана на острове Куба, мы лихо перескочили через Атлантику и сделали остановку в другом испанском порту, Санта-Крус-де Тенерифе, что на Канарских островах. Отсюда курс наш должен был лежать в обход мыса Доброй Надежды, в Индийский океан - если бы не одно досадное обстоятельство.
Дело в том, что «просвещенные мореплаватели», еще в октябре месяце почуяв, что дело на Балканах идет к развязке и в воздухе, что ни день, все сильнее пахнет большой ссорой с нашим Отечеством, забеспокоились. Ты ведь знаешь, какая роль в возможной войне с Британской Империей отведена нашим клиперам. Для того они и мотаются с Балтики на Тихий океан и обратно, чтобы во всякий момент времени на главных океанских судоходных артериях оказалось бы по два-три, а если Бог даст, то и четыре пригодных к длительному крейсерству боевые единицы. По замыслу адмиралтейских стратегов, получив известие о начале боевых действия, они должны, подобно знаменитому крейсеру южан «Алабама», развернуть охоту на британских торговых линиях.
Замысел, что и говорить, хорош; только вот британцы осведомлены о нем не хуже нас. И теперь, когда война из умозрительной гипотезы превратилась в каждодневное ожидание, они поступили так, как подсказывал здравый смысл. Имея до чертовой матери паровых фрегатов и корветов, способных, как и «Крейсер», к длительному плаванию под парусами, они решили заранее прицепить к каждому из нас по провожатому. За нами, к примеру, от самой Филадельфии волокся винтовой корвет «Ясон». Он не доставлял особой головной боли - случись что, мы расправились бы с этим деревянным старьем в считанные минуты. Но в Гаване эстафету у «Ясона» принял новенький, всего месяц, как вошедший в строй броненосный «Шеннон». Это уже серьезно; такому противнику «Крейсер» на один зуб. И тут, дружище, похвастаюсь с полным на то правом: план авантюры, в результате которой мы избавились от навязчивой опеки, возник в воспаленном воображении твоего покорного слуги мичмана Карла Греве.
Затея основывалась на том факте, что городишко Санта-Крус-де Тенерифе, в числе прочих достопримечательностей, может похвастать и оперным театром. Не буду обсуждать достоинства и недостатки тамошней труппы; скажу лишь, что на третий день стоянки, после утомительной угольной погрузки и не менее утомительной большой приборки, наш командир, капитан-лейтенант Михайлов, дай Бог ему здоровья, отпустил команду на берег. А для господ офицеров приобрел на средства из экономических сумм билеты в оперу, на самые лучшие места. Узнав об этом, командир «Шеннона» решил не ударить в грязь лицом и последовать его примеру. Высидев в театре половину первого акта (убей бог, не припомню, что за спектакль давали в тот вечер!), наши офицеры стали, как бы невзначай, по одному покидать зрительный зал. Когда последний из них прибыл на клипер, команда уже собралась и были даже разведены пары. Выходя из бухты, «Крейсер» прошел в полукабельтове от «Шеннона», стоявшего на якоре без паров, капитана и большей части команды. Представь, какими заковыристыми проклятиями провожали нас в путь вахтенные британцы!
Однако, это было лишь полдела. Океаны беспредельно широки, а вот торные морские дороги весьма и весьма узкие. К тому же телеграф уже много где понатыкал свои столбы и протянул подводные кабели; можно было не сомневаться, что известие о нашем бегстве из-под надзора вскорости получат командиры всех британских стационеров в портах по пути возможного следования. И тут следует поблагодарить строителей «Крейсера» за его отменные качества парусного ходока - не имея угля даже до французского Мадагаскара, мы сумели, влекомые лишь океанскими зефирами, обогнуть мыс Доброй Надежды, подняться до экватора и пополнить угольные ямы в порту Занзибар, куда телеграф пока, слава Богу, не провели. Клипер вошел в порт лишь после того, как высланный вперед паровой катер выяснил, что стационером там стоит древняя колесная канонерка «Свифт», которая ни под парами, ни на парусах не имеет шанса угнаться за «Крейсером».
Мы отшвартовались в Занзибаре 27-го января и из свежих, всего недельной давности, газет узнали о рейде Скобелева через Балканы. Вот-вот следовало ожидать развития событий, а потому, приняв уголь, мы вышли в море и повернули на норд, к Баб-эль-Мандебскому проливу. А еще через десять дней, 5-го февраля, со встреченного французского пакетбота получили долгожданное известие: Британия и Российская Империя находятся в состоянии войны! Подробностей французы не знали, но не доверять их словам не было решительно никаких оснований: британский Аден, из которого пакетбот вышел меньше суток назад, соединен подводным кабелем с Порт-Саидом, и новости приходят туда не позже, чем в Париж или Вену.
Сыграли большой сбор. Команда выстроилась на шканцах, и капитан-лейтенант Михайлов объявил:
«Братцы! Начинается то, ради чего мы с вами столько лет бороздили океаны; то, ради чего Отечество наше кормило нас, содержало, обмундировывало и обучало морскому делу. Нам неслыханно повезло: наш «Крейсер», как говорят североамериканцы, сорвал банк. На третий или четвертый день войны мы находимся в каких-то полутора сотнях миль от Адена, на главной морской артерии Великобритании - от Суэцкого канала в Индию. Мы - лиса, забравшаяся в курятник, и хозяйские псы еще не опомнились. За дело, братцы, и пусть Британия надолго запомнит наш «Крейсер» и наше крейсерство!»