К решающим битвам
Шрифт:
Кстати, такие же задачи решались и под прикрытием других операций того времени, за что многие военачальники тех времен скопом охаивают Сталина, не желая даже чуть-чуть подумать над тем, а как он должен был организовать работу тыла, если гитлеровцы поперли бы дальше на восток без какого-либо сопротивления с нашей стороны. Скажу даже больше. Под прикрытием Ржевских операций осуществлялась невидимая глобальная подготовка как к коренному перелому в войне, так и к коренной трансформации государства, к очищению его от наиболее одиозных марксистских черт и превращения его в истинно Русское. К примеру, мало кто учитывает то обстоятельство, что работу по отбору музыки и слов для будущего гимна СССР, который, кстати говоря, с небольшими изменениями по сей день является нашим государственным гимном, Сталин приказал начать ещё осенью 1942 г. То есть уже тогда Сталин не сомневался в абсолютной неизбежности коренного перелома в войне. Приведу один неизвестный пример. Сталин настолько был уверен в скорой неминуемости коренного перелома в войне, что за пару недель до окружения немцев под Сталинградом приказал начальнику советской военной миссии в Англии контр-адмиралу Н. Харламову официально сообщить британскому имперскому генеральному штабу о том, что вскоре армия Паулюса будет окружена и уничтожена! Готовились также и иные реформы, хотя и имевшие формальное военное значение, но фактически — куда большее национально-патриотическое. Уже в 1942 г. исподволь была начата подготовка
А всё началось через месяц после начала контрнаступления под Москвой. Первой же Ржевской операцией Сталин преднамеренно стал дурачить Гитлера и его генералитет, умышленно создавая у них ложное впечатление, что-де Западное направление является главным в планах Москвы. Ради этого Сталин не очень-то и скрывал факт концентрации войск и резервов на этом направлении. Например, из шести резервных армий пять были около Москвы и лишь одна — в Сталинграде, о чем немцам было известно. Зато очень тщательно Сталин маскировал от гитлеровцев свои приготовления под Сталинградом и на подступах к Кавказу, а также на его горных перевалах.
Тевтоны же настолько уверовали в какую-то особую приоритетность Ржевского направления для советского верховного командования, что тут же, ещё в начале января 1942 г., состряпали лозунг, что-де «Ржев — ворота Берлина», в связи с чем каждый из воевавших на этом направлении гитлеровцев лично подписывал клятву фюреру, что не сойдет со своего места под Ржевом! Эта беспрецедентная уверенность не покидала их даже в послевоенных мемуарах. Бывший командир участвовавшей в тех боях 6-й пехотной дивизии вермахта генерал Хорст Гроссман, например, озаглавил свои мемуары на редкость неадекватно истине «Ржев — краеугольный камень Восточного фронта».
До выживших гитлеровцев даже после войны так и не дошло, что если Ржев и был чем-то краеугольным, то уж никак не камнем, но мощным тормозом-разделителем войск вермахта! Ведь там сдерживалась 1/6 часть всех дивизий вермахта на Восточном фронте. Тот же X. Гроссман, не ведая, естественно, что к чему, привел в своих мемуарах убедительнейшие доказательства именно такого замысла Сталина.
Объективности ради обязан указать, что и до многих наших историков, к глубокому сожалению, тоже не очень-то доходит истинное значение Ржевских операций. Если уж Жуков умудрился полностью очиститься от каких бы то ни было подозрений на свой счет в том, что он хоть как-то понимал значение этих, под его же командованием осуществлявшихся, операций, то чего можно и нужно (и нужно ли?) ожидать от других?!
В «Воспоминаниях и размышлениях» он писал: «Верховный предполагал, что немцы летом 1942 г. будут в состоянии вести крупные наступательные операции одновременно на двух стратегических направлениях, вероятнее всего — на московском и на юге страны… Из тех двух направлений И. В. Сталин больше всего опасался за московское… я… считал, что нам нужно обязательно… разгромить ржевско-вяземскую группировку, где немецкие войска удерживали обширный плацдарм… Конечно, теперь, при ретроспективной оценке событий, этот вывод мне уже не кажется бесспорным». То есть, если следовать этой «логике» маршала, то не должно казаться столь уж бесспорным то обстоятельство, что именно после третьей Ржевской операции Жуков был произведен в маршалы Советского Союза! Более того. Печальный комизм этой ситуации в том, что из оного явственно вытекает, что Жуков так и не понял, почему после летней Ржевской операции он стал замом Верховного Главнокомандующего, а после зимней первым в нашей армии (в годы войны) получил звание маршала! Ведь в Ржевских операциях Жуков сковывал и постепенно перемалывал не просто абстрактную 1/6 часть всех дивизий вермахта на Восточном фронте. Перемалывалась ударная мощь 31 пехотной и 11 танковых дивизий вермахта — почти столько же рвалось к Москве в ходе гитлеровской операции «Тайфун». То есть ударную мощь как минимум 1 018 629 гитлеровцев при 15 221 орудии и миномете (3875 противотанковых) и 5332 танках! Не приведи господь, конечно же, но что было бы, если эта сила хлынула бы либо на Москву, либо на юг?! Неужели ни Жукову, ни другим было непонятно, зачем на Ржевском направлении, особенно в ноябрьско-декабрьской 1942 г. операции, с нашей стороны были сконцентрированы громадные силы — 1,9 млн. чел., 24 тыс. орудий, 3,3 тыс. танков и 1,1 тыс. самолётов, в то время как под Сталинградом было сосредоточено только 1,1 млн. чел., 15,5 тыс. орудий, 1,5 тыс. танков и 1,3 тыс. самолётов?! Даже выжившие, к сожалению, гитлеровцы и те открыто называют подлинный смысл тех операций. Так, известный германский генерал Курт Типпельскирх накатал свои мемуары ещё при жизни Жукова. Четырежды Герой Советского Союза вполне мог бы поинтересоваться, сколь же положительно Курт Типпельскирх оценил летнюю Ржевскую операцию (30.07. — 23.08. 1942): «Прорыв удалось предотвратить только тем, что три танковые и несколько пехотных дивизий, которые уже готовились к переброске на южный фронт, были задержаны…» Приводя эту цитату на страницах своей книги «Россия. Век XX. 1939–1964 гг.», к сожалению, ныне покойный В. Кожинов сопроводил её таким комментарием: «Танковые дивизии врага потеряли во время тогдашних боев под Ржевом более 80 % машин и уже не годились для переброски в направлении Сталинграда и Кавказа»! Неужто такое может быть непонятно?! А тот же X. Гроссман в своей указанной выше книге отмечал, что наступление советских войск под Ржевом во второй половине 1942 г. (июльско-августовское) должно было помочь советскому командованию на Южном направлении остановить наступление немцев на Сталинград и Кавказ. Во всяком случае, как он отмечал, уничтожить немецкие военные части, которые могли бы быть переброшены на юг. Более того, Гроссман подчеркнул в мемуарах, что возникшие тогда очень опасные моменты немцам удалось предотвратить только доставкой к Ржеву трех танковых и нескольких пехотных дивизий, предназначенных для ГА «Юг»! Что, и это может быть непонятным?! Но ведь точно такой же смысл был и у ноябрьско-декабрьской операции, она же «Операция Марс»!
Наконец, необходимо отметить также и то обстоятельство, что по большому-то счету, к тому же более чем уместному, реальное завершение Московской битвы следует отнести на дату окончания последней операции на этом направлении — Ржевско-Вяземской операции — 31 марта 1943 г. Потому что только тогда окончательно был ликвидирован дамоклов меч над столицей!
Что же касается понесенных потерь, то давайте взглянем на эти печальные цифры без эмоций и уж тем более без эмоционально-публицистических характеристик, о которых говорилось в начале анализа истории Ржевских операций. Павшие смертью
Ржевские операции не случайно на длительное время были вычеркнуты государством и официальной наукой (как прошлого, так и настоящего) из истории войны и даже из истории страны. И многие военачальники в немалой степени сознательно поспособствовали этому — они понимали, что делают. Потому что только путем навешивания всех без исключения «собак» за трагедию 22 июня 1941 г., за потери в неплохо подготовленных операциях 1942 г., в том числе и Ржевских, можно создать гнусный миф о якобы глупом Сталине, необъяснимым чудом поумневшем только после Сталинградской битвы! Маршалы хотели создать впечатление, что-де все плохое в той войне от якобы глупого Сталина, которого они, видите ли, с трудом научили военному уму-разуму, да и то после Сталинграда! Наивные люди: хотели все спихнуть на него, но получилось-то как всегда — что на поле боя терпели поражения от герров генералов, пока своими упоминавшимися выше директивами Сталин не вдолбил им, как нужно лупить фрицев, что в не от великого ума затеянной схватке с «мертвым львом» потерпели сокрушительное поражение! Не будь Сталина, хлебали бы они баланду в каком-нибудь из нацистских концлагерей да работали бы от зари до зари на господ «арийцев»! Тот же Жуков, к примеру, не очень-то распространялся об «Операции Марс» (ноябрьско-декабрьская Ржекская операция 1942 г.), за которую, между прочим, ему первому из военачальников той поры присвоили звание Маршала Советского Союза. Соответственно и советская история «легально забыла» о ней.
Тут вот что следует ещё иметь в виду. В начальный период войны в силу объективных причин у Сталина сложилось определенное недоверие к генералитету. Что в немалой степени было обусловлено их неспособностью по-умному и по-честному осуществлять боевые операции. Большая часть из того, что они делали в первые полгода, как правило, приводила к колоссальным жертвам и потерям, по большей части неоправданным.
Естественно, что в рамках поневоле сложившегося недоверия Сталин не считал особо нужным раскрывать перед генералитетом свой замысел устроить гитлеровцам мощную западню в глубине страны. Подчеркиваю, что перед контрнаступлением под Москвой он уже ясно понимал, что, к глубокому сожалению, иначе просто не выйдет. Но говорить об этом вслух было нельзя — в условиях ещё продолжавшегося тогда отступления наших войск это дало бы командованию моральное право на дальнейшее отступление. А вот этого допустить было нельзя. Как, впрочем, впоследствии нельзя было допустить и того, чтобы ранее наступавшая на Москву группировка вермахта зализала бы после такого разгрома свои раны и вновь полезла бы на Москву. Именно поэтому-то и явно специально Сталин убеждал своих генералов, что-де, по его мнению, гитлеровцы смогут вести в 1942 г. наступательные операции сразу на двух стратегических направлениях — Московском и Южном. Хотя абсолютно точно знал будущее содержание будущей директивы № 41. Данные разведки были безупречны. Именно поэтому-то, едва ли не сразу после успеха контрнаступления под Москвой, началась и первая Ржевская операция, конечный смысл которой Жуков не знал, кроме того, что надо бить врага. И то же самое повторилось и в летней Ржевской операции. И вызвано это было тайной подготовкой к Сталинградской битве. Дело в том, что окончательный вариант плана Сталинградской стратегической наступательной операции был утвержден только 30 июля 1942 г. Именно эта дата стоит на картах этого плана вместе с подписями тогдашнего начальника ГШ Василевского и подлинного автора идеи плана операции полковника (впоследствии генерал-лейтенант) Потапова из Главного Оперативного управления ГШ. Судя по всему, идея этого плана зародилась во время одного из докладов Потапова Сталину — у Иосифа Виссарионовича была отличная привычка напрямую работать с офицерами ГШ, которые лично курировали то или иное направление. Так его давний замысел объединился с конкретной идеей операции. Жуков же с разрешения Сталина был посвящён в замысел Сталинградской операции только 12 сентября 1942 г. А вот командовать этой летней Ржевской операцией Сталин назначил Жукова уже в конце июля. Сталин преднамеренно скрывал отвлекающий характер летней Ржевско-Сычевской операции даже от командующего фронтом, который её осуществлял, то есть от Жукова! Скрывал даже от командующего Западным направлением, то есть опять-таки от того же Жукова! Ещё более тщательно Сталин скрыл от Жукова отвлекающий характер ноябрьско-декабрьской 1942 г. Ржевской операции. Причём столь тщательно, что Жуков до конца своей жизни так и не узнал, каким же образом гитлеровцам удалось разгадать его замысел в той операции! Осуществленная им операция «Марс» имела успех всего лишь как сдерживающая, но не наступательная. Сталин был твёрд в своей решимости претворить задуманный грандиозный план коренного перелома в войне и потому стремился заранее избегать всех тех «неожиданностей», которыми его непринужденно «одаривали» генералы…
А вот загадки же в том, каким образом гитлеровцы разгадали замысел той операции, — нет. По указанию Сталина разведка (НКВД) «помогла» немцам ещё за две недели до того, как Жуков прибыл на это направление. «Помогла» в том смысле, что довела до их сведения информацию о том, что, начиная с 15 ноября 1942 г., советское командование предпримет наступление на этом направлении. Эту часть оперативной игры «Монастырь» (описана в мемуарах Судоплатова) осуществил ещё в 1941 г. внедренный в агентурную сеть абвера наш агент «Гейне» — он же Александр Демьянов (в абвере числился под псевдонимом «Макс»).
Сталин столь упорно до конца разыгрывал карту мнимого значения операции «Марс», что на десятилетия вперед всех ввел в искреннее заблуждение. В том числе и следующим. Невзирая на то что операция «Марс» именно как наступательная потерпела крах, но увенчалась успехом как сдерживающая 1/6 часть сил вермахта на Восточном фронте и потому сыграла одну из решающих ролей в нашей Победе в Сталинградской битве, Верховный Главнокомандующий Сталин произвел Жукова в Маршалы Советского Союза. Первым из полководцев той поры. Не исключено, что Жуков и сам недоумевал — за что?! Едва ли чем-то иным, кроме этих недоумений, можно объяснить, что он не был склонен распространяться об операции «Марс», а вслед за ним такую же «тактику» избрала и официальная советская история. На этом же поскользнулся и американский историк Д. Гланц.