К сожалению твоя
Шрифт:
Он злился из-за своей неудачи, а Натали была удобной мишенью. Но он не собирался извиняться. Какая польза от этого? Она уже ненавидела его, а он только что нашел способ усилить это чувство. Лучшее, что он мог сделать, чтобы загладить обиду Натали, это уехать из города, и именно это он и собирался сделать. Ему не дали выбора.
С вином, капающим с его щетины, Август оттолкнулся от стола, провел рукавом по мокрому лицу и помчался через лужайку к парковке, неудача, как заноза, вонзившаяся в центр его груди.
Он был уже почти у своего грузовика,
— Подожди!
Полностью ожидая обернуться и найти дробовик двенадцатого калибра, направленный ему в голову, Август повернулся на каблуках и с опаской наблюдал, как великолепная ведьма приближается. Почему у него возникло нелепое желание быстро двигаться назад в ее направлении и поймать ее в поцелуе? Она сломала бы ему чертову челюсть, если бы он попытался, но, помоги ему Бог, его член/внутренность настаивали на том, что это было правильно.
— Да? У тебя есть что-то еще, что ты хочешь бросить мне в лицо?
— Мой кулак. Среди прочих более острых предметов. Но… — Она дернула плечом, видимо, подыскивая нужные слова. — Послушай, мы не друзья, Август. Я понимаю. Я оскорбила твое вино в ту ночь, когда мы собирались переспать, и с тех пор ты злишься на меня, но что ты тогда сказал? Использование моей фамилии делает меня лучше? Ты не прав. — Она сделала шаг ближе, ее каблуки оторвались от травы и нашли асфальт парковки. — Ты ничего обо мне не знаешь.
Он усмехнулся.
— Давай, расскажи мне все о своей боли и страданиях, богатая девочка.
Она бросила на него испепеляющий вздох.
— Я не говорила, что страдала. Но я не совсем увязываюсь со своей фамилией, как ты, кажется, полагаешь. Я вернулась на остров Святой Елены всего несколько месяцев назад. Фамилия Вос ничего не значит в Нью-Йорке.
Август прислонился к капоту своего грузовика и скрестил руки на груди.
— Держу пари, что деньги, которые приходят с этим, решают эту проблема.
Она взглянула на Августа. Тот, который предполагал, что он действительно был в неведении, и ему это не нравилось. Ему не нравилась возможность того, что он ошибался насчет этой женщины. В основном потому, что сейчас было слишком поздно что-то менять. Ему всегда приходилось задаваться вопросом, какого черта он мог сделать по-другому с Натали Вос. Но, по крайней мере, он мог уйти от этого этапа своей жизни, зная, что сделал для Сэма все, что мог. Это все, что у него было.
— Ты когда-нибудь хотел познакомиться со мной? Или это было просто… — Ее внимание на мгновение переместилось на его молнию, затем отошло, но этого было достаточно, чтобы он почувствовал себя так, будто вернулся на школьный митинг, пытаясь не волноваться. — Только о сексе?
Что, черт возьми, он должен был сказать?
Что он увидел ее через всю комнату на том дурацком мероприятии Wine Down в Напе и почувствовал себя так, будто
О, но потом как-то все пошло к чертям. Он позволил своей гордости помешать… что? Что бы произошло, если бы он просто воспринял ее словесное неодобрение своего вина на подбородке и двинулся вперед? Что, если бы он не приравнял это к неодобрению стремлений своего лучшего друга? Есть ли смысл сейчас интересоваться всем этим дерьмом?
Нет.
У него кончился капитал. Винодельня была настоящей катастрофой. Он был посмешищем на острове Святой Елены и втоптал в грязь имя своего лучшего друга.
Пора идти, чувак.
— О, Натали. — Он хлопнул себя ладонью по груди. — Очевидно, я хотел покрутить тебя на вершине горы в Вене, пока наши дети резвились и гармонировали в занавесках. Разве ты не знала?
Она моргнула несколько раз, и выражение ее лица стало ровным, когда она снова ступила на траву. Августу пришлось сжать руки в кулаки, чтобы не дотянуться до нее.
— Ну, — сказала она, ее голос звучал немного ржаво. Черт возьми .
– Проведи прекрасный вечер дома с твоими отсылками к «Звукам музыки» и уютным гнездом винных крыс. Надеюсь, ты платишь им прожиточный минимум.
— Это больше не будет моим домом. — Он махнул рукой в сторону события, которое все еще шло полным ходом позади них, судьи фотографировались со зрителями, на серебряных подносах подавали еще вина. — Этот конкурс был для меня. Я иду дальше.
Она рассмеялась, как будто он шутил, и немного успокоилась, когда он просто посмотрел в ответ.
— Ух ты. Ты действительно не можешь принять немного конструктивной критики, не так ли?
Август усмехнулся.
— Это то, что было? Конструктив?
— Я думала, что «морские котики» должны быть крепкими. Ты позволяешь виноделию сломить тебя?
— У меня нет бездонного банковского счета, как у некоторых людей в этом городе. Если непонятно, я говорю о тебе.
Почему-то это заставило ее рассмеяться. Повисла пауза, затем она сказала:
— Ты меня раскусил, Август. Поздравляю. — Она повернулась на носке своего высокого каблука и умчалась прочь, двигая этой кожаной юбкой из стороны в сторону в самом жестоком прощальном кадре в мире. — Мои искренние соболезнования городу, в котором ты окажешься в следующий раз, — крикнула она через плечо.
— Особенно женщинам.
— Ты бы так не говорила, если бы отказалась от отвратительного притворства и пошла со мной домой. — Почему-то каждый ее шаг в противоположном направлении заставлял его желудок сжиматься все сильнее и сильнее. — Еще не поздно, Натали.