«К» – значит кара
Шрифт:
– Это верно, но за деньги можно им немножко попользоваться.
Рената не сочла нужным даже вежливо улыбнуться в ответ. Силы ее убывали, впрочем, и мои тоже, но гораздо быстрее.
– И что будет, когда вы не сможете больше плыть? – спросила я.
– Между прочим, я специально кое-что читала об этом. Утонуть – не самый скверный способ расстаться с жизнью. Конечно, обязательно настанет момент, когда вас охватит паника, но потом впадешь в эйфорию. И просто как бы соскальзываешь в другой мир. Словно засыпаешь, только с очень приятными ощущениями. Они возникают от нехватки кислорода. Фактически от удушья.
– Не верю я подобным описаниям. Все они исходят от тех, кто в конечном счете все же не умер, так что много ли знают эти люди? И кроме того, я еще не готова. На моей совести пока слишком много грехов, – сказала я.
– Тогда экономьте силы. А я поплыла, – ответила Рената и устремилась дальше.
Господи, она что – рыба? Я уже едва способна была двигаться. Вода заметно потеплела, но это-то меня и тревожило. Возможно, наступала первая стадия – обманчивые впечатления и иллюзии, за которыми последуют уже настоящие полномасштабные предсмертные галлюцинации. Мы продолжали плыть дальше. Конечно, Рената была куда сильнее меня. Я успела уже сменить все стили, какие знала, лишь бы не отставать от нее. Некоторое время мне удавалось держаться рядом. Я принялась считать про себя: раз, два, вдох; раз, два, вдох.
– Господи, Рената, давайте передохнем!
Окончательно сбив дыхание, я перестала грести, перевернулась на спину и уставилась в небо. На фоне окружавшей нас темноты облака почему-то выглядели светлыми. Рената, как бы делая одолжение, приостановилась, продолжая грести на месте. Накатывавшие из темноты волны казались безжалостными и настойчиво манили куда-то. Тело уже начинало неметь от холода.
– Давайте поплывем к берегу, пожалуйста, – выговорила я. Грудь у меня горела, я часто и тяжело дышала, но мне все равно не хватало воздуха. – Я не хочу утонуть, Рената.
– Я вас и не звала.
И она поплыла дальше.
Воля начала покидать меня. Я чувствовала, как руки все больше и больше наливались свинцом. Какое-то время во мне сохранялось стремление не отставать от Ренаты, но я уже почти полностью выбилась из сил. Продрогло, устала. Руки и ноги становились все тяжелее, каждый мускул в них ныл и горел от перенапряжения. Я с трудом дышала и, делая очередной судорожный вдох, все чаще наглатывалась соленой воды. По-моему, я даже заплакала. В воде трудно разобраться, так это было или нет. Некоторое время продолжала потихоньку продвигаться вперед. Мне уже стало казаться, будто я плыву целую вечность, но когда я обернулась и посмотрела на светящиеся на берегу огни, стало ясно, что отплыли мы с Ренатой не дальше полумили. Мне трудно было вообразить, как я смогу плыть до полного изнеможения – в темноте, в этой черной воде, плыть до тех пор, пока силы окончательно не покинут нас. Спасти Ренату я бы все равно не смогла, раз не могу даже просто угнаться за ней. Удержаться с ней рядом и то бы не сумела. Но если бы я ее и догнала, что бы могла я сделать – силой заставить Ренату подчиниться? Вряд ли бы мне это удалось. Со средней школы, когда мы сдавали зачеты по спасению утопающих, мне ни разу не приходилось этим заниматься. Рената между тем продолжала удаляться от берега. Ей было совершенно безразлично, следую я за ней или нет. Когда человек решается на самоубийство, ему обычно бывает трудно остановиться. С другой стороны, теперь я знала, что произошло с Венделлом и понимала, какая судьба ждет саму Ренату. Хватит, в деле пора ставить точку. Я начала понемногу сбавлять темп, делая все более слабые гребки и экономя силы. Плыть дальше за Ренатой я была уже просто не в состоянии. Вдобавок, от усталости никак не могла сообразить, что бы такое емкое и лаконичное сказать ей на прощание. Да она и не обращала на меня никакого внимания. У нее был свой путь, у меня – свой. Некоторое время до меня еще доносились шлепающие звуки, сопровождавшие каждый ее гребок, но потом ночь поглотила и их. Я долго лежала на спине, отдыхая, затем перевернулась и принялась грести к берегу.
Эпилог
Тело Венделла Джаффе, облепленное водорослями, словно извлеченная из глубины рыбацкая сеть, выбросило на пляж Пердидо девять дней спустя. Какая-то причудливая комбинация приливов, отливов и штормовых волн подняла его со дна Тихого океана и вынесла на берег. Из всех оставшихся членов семьи Майкл, по-моему, переживал гибель Венделла тяжелее других. У Брайана было достаточно иных забот и дел, и к тому же он мог по крайней мере находить утешение в том, что на этот раз отец оставил его не по собственной воле. Финансовые проблемы Даны с предъявлением столь неоспоримого доказательства смерти Венделла разом разрешились. И только Майклу пришлось разгребать все оставшиеся дела и неутрясенные вопросы.
Что касается меня, я пребывала в уверенности, что после того, как мои услуги обернулись для "Калифорния фиделити" потерей полумиллиона долларов, уж с ними-то мне наверняка не придется в ближайшем будущем сотрудничать снова. На первый взгляд, события вроде бы пришли к своему естественному завершению, однако месяц сменялся другим, и с течением времени начали всплывать все новые факты. Тело Ренаты так и не было обнаружено. До меня, без какой-либо собственной инициативы, стали доходить слухи, что когда ее имущество было поставлено на продажу, то и дом, и яхта оказались заложенными и перезаложенными, а все средства с ее банковских счетов – полностью снятыми. Это меня не на шутку встревожило. Я принялась снова копаться в прошлом, распутывая его по ниточке, как туго стянувшийся узел.
И теперь, просыпаясь вдруг иногда среди ночи, я оцениваю все случившееся вот так. Я полагаю, никому не известно, что же на самом деле произошло с Дином Де-Витт Хаффом. Рената утверждала, будто он умер в Испании, от сердечного приступа. Но кто-нибудь, когда-нибудь это проверял? А тот муж, который был у нее до Хаффа? Какова его судьба? Мне раньше представлялось, что всю эту историю придумал Венделл Джаффе, но что, если ее изобрела сама же Рената? Исчезнувшие миллионы так и не обнаружились. Допустим, что Рената знала об этих деньгах и каким-то образом вынудила Венделла вернуться за ними? Предположим, что где-нибудь там, в темноте, ее ждала тогда стоявшая на якоре лодка? Если Ренате действительно так уж хотелось утонуть, она могла бы броситься в воду со своего собственного причала. Зачем, чтобы покончить с собой, надо отправляться куда-то за тридцать миль? Если, конечно, при этом не преследуешь цели заручиться присутствием надежного свидетеля – вроде меня. Ведь именно после того, как я рассказала тогда обо всем увиденном полиции, дело посчитали законченным. Но действительно ли оно закончилось?
Никогда прежде я не верила в возможность идеального, не поддающегося раскрытию преступления. Теперь я уже не так в этом уверена. Рената говорила мне, что Венделл ее многому научил, но никогда не уточняла, чему именно. Пожалуйста, поймите меня правильно: у меня нет ответов на все эти вопросы. Я только задаю их. Видит Бог, я и на вопросы о своей собственной жизни не нашла пока ответов.
С глубоким уважением,
Кинси Милхоун.