К2 – вторая вершина мира
Шрифт:
Прокладывая след в глубоком мягком снегу, мы к трем часам дня подошли к Конкордии – большому горному амфитеатру у слияния верхнего ледника Балторо с ледником Годуин Оустен. Здесь мы увидели К2. Гигант в одиночестве поднимался перед нами. Последний снегопад одел его в белое покрывало, и он резко выделялся на фоне темно-синего неба. Вид К2 потряс моих спутников, впервые увидевших его не на фото и кинопленках, а в действительности. Он был еще великолепнее и грандиознее, чем они себе представляли.
Название Конкордия заимствовано у площади де ла Конкорди в Париже. Так же как эта площадь – одна из самых красивых и больших площадей мира, так и горный театр в Каракоруме – Конкордия – самое красивое место в мире, которое только может представить себе альпинист.
Для нас Конкордия должна была стать только очередным этапом нашего марша, последним этапом перед базовым лагерем у подножья грандиозных стен вершины К2. Но все получилось иначе. Носильщики прибыли в Конкордию, обожженные солнцем, уставшие от марша по мокрому снегу группами в 70—100 человек. Они побросали свой груз в снег и в тот же вечер с бранью и клятвами вернулись в долину. Я был ошеломлен при виде их возвращения, но не имел никаких возможностей задержать возбужденную массу носильщиков. Но еще более удивленным и пораженным был Ата Улла, который до этого момента ни в коей мере не считал возможным такое массовое бегство носильщиков. Экспедиция стояла на грани срыва, несмотря на то, что до базового лагеря оставалось идти очень немного.
400 грузов, которые лежали перед нами на снегу, можно было транспортировать, только имея такое же число носильщиков. Правда, у нас еще оставался луч надежды. На следующий день должна была подойти колонна в 70 носильщиков, которая на сутки позже вышла из Урдукаса. Нужно было попытаться оставить часть из них здесь, чтобы организовать транспортировку грузов между Конкордией и базовым лагерем, одновременно заботясь и о том, чтобы из Урдукаса и Асколи доставить для них муку. Эта надежда оживила нас. На всякий случай я на следующий день послал руководителя каравана в Урдукас с заданием нанять группу носильщиков на длительный срок для работы в районе Конкордия – базовый лагерь. Заботу об организации второй колонны я возложил на сопровождающих нас пакистанских офицеров и ушел с Ата Улла к подножью К2, чтобы установить место для базового лагеря. В случае согласия носильщиков продолжать у нас работу сюда можно было бы направить их колонну.
15 мая, был солнечный день, воздух чистый и прозрачный, как в день нашего полета вокруг К2. Гора была видна в своих самых мелких деталях. Почти весь день я прошел по тяжелому снегу от Конкордии вверх, в базовый лагерь, который я намеревался установить на высоте 5000 метров на последнем моренном островке в середине ледника Годуин Оустен, ниже слияния ледника Де Филиппе. Я был вынужден выбрать именно это место, чтобы быть гарантированным от лавин, которые часто шли с крутых склонов К2 и Броуд-пика. Здесь мы разбили палатку и сложили в нее часть груза.
Таким образом, 15 мая, точно в тот день, в который это было предусмотрено общим планом экспедиции, была создана первая ячейка базового лагеря. Правда, это было очень скромное начало, и оставалась еще не решенной проблема снабжения. Тем не менее это был первый признак установления нашего господства над местом, где должен быть устроен наш палаточный городок, предназначенный служить нам в течение нескольких месяцев надежным приютом.
После бегства носильщиков 14 мая наш лагерь в Конкордии на высоте 4600 метров стал временным базовым лагерем, где собирались люди и материалы и который мог служить исходным пунктом разведывательных групп, когда начнется подготовка штурма вершины К2.
Для правильной организации снабжения нам было необходимо установить хотя бы маленький запасной лагерь у подножия К2 и именно на том месте, где был предусмотрен базовый лагерь экспедиции.
Со мной и Ата Улла оставалась на несколько дней в Конкордии только маленькая группа носильщиков хунза. Все балти, за очень малым исключением, ушли вниз. Ушли даже те, которые работали на кухне и в связи с этим пользовались некоторыми привилегиями. Погода между тем все еще относилась к нам враждебно. Снег шел почти беспрерывно, и метеосводки, которые радио Пакистана три раза в день передавало специально для нас, были неутешительными и на будущее время.
Пока что я сидел в своей палатке и прикидывал варианты планов, пытаясь найти выход из сложного положения, созданного бегством носильщиков. Но до улучшения погоды ничего нельзя было сделать. Оставалось только терпеливо ждать.
Воспользовавшись кратковременным улучшением погоды, я послал трех пакистанских офицеров, которые нас сопровождали, вниз, чтобы они приняли участие в решении проблемы снабжения. Я поручил им договориться в Урдукасе и Асколи с возможно большим количеством носильщиков и направить их к нам с соответствующим запасом муки. Эти носильщики должны остаться у нас до тех пор, пока все грузы из Конкордии будут доставлены в базовый лагерь. Наконец, на следующий день прибыли 50 носильщиков и альпинистская группа экспедиции, до этого времени остававшиеся в Урдукасе. Внизу остались только Сольда, который должен был контролировать нормальное прохождение грузов, и заболевший Бонатти. Не без труда нам удалось уговорить 20 мая всех носильщиков, которые прибыли в Конкордию, подняться совместно с Компаньони, Галотти и Реем в базовый лагерь в надежде, что они и в последующие дни останутся у нас. Но на следующий день свирепствовала такая непогода, что пришлось полностью приостановить транспортировку грузов. Одновременно создались затруднения со снабжением этих носильщиков продовольствием. Ожидаемый караван с продовольствием, видимо, застрял в снегу, и мы были вынуждены выдать хунза уменьшенное количество муки, а недостающие продукты добавить из экспедиционного фонда. К счастью, 22 мая снегопад прекратился. Я воспользовался этим и направил большое число носильщиков в Урдукас, где был наш мучной склад.
Маленькая группа балти, которая осталась в Конкордии, была направлена с грузом в базовый лагерь, но через несколько часов они вернулись и сообщили, что грузы оставлены ими на полпути. В это время снова пошел сильный снег, который почти засыпал наш лагерь. Постоянное шуршание падающего снега на крышу палатки и периодически повторяющийся шум съезжавших с крыши пластов снега все время напоминали нам о состоянии погоды.
24 мая наметилось некоторое улучшение погоды. Утром не было слышно шуршания падающего снега и стало светлее, чем обычно. Я выглянул из палатки. К2 был открыт, и первые лучи восходящего солнца ласкали его склоны. Температура значительно упала, термометр показывал —20°. В последние дни выпало до 60 сантиметров снега.
25 мая я воспользовался улучшением погоды и послал наверх двенадцать носильщиков хунза. Флореанини с четырнадцатью носильщиками, которые оставались у нас и питались вместе с нами, тоже вышел в базовый лагерь.
Уже 22 мая нам удалось установить в базовом лагере радиостанцию, которая позволила держать связь с товарищами в Конкордии. Сразу по прибытии в базовый лагерь я позаботился о создании уюта. Мы установили большую палатку, в одной половине которой оборудовали кухню, в другой – помещение со столами и скамейками из досок, где можно было удобно проводить свободное от работы время. Погода решительно пошла на улучшение. Я счел правильным не терять времени и начать разведку пути подъема на ребро Абруццкого. Первое знакомство с горным гигантом я поручил Компаньони, Галотти, Рею и Пухоцу с двумя носильщиками из племени хунза.
В это время я узнал по радио, что альпинисты, которых я послал с балти в Урдукас за мукой, вернулись с небольшим караваном обратно в Конкордию, а на следующий день должен прибыть большой караван под руководством Сольда. Наши надежды сбывались. Настроение улучшалось еще и потому, что я получил хорошее сообщение – наша разведывательная группа нашла не только лагерь I, но поднялась до лагеря II, находящегося на высоте 5800 метров, и оставила там часть грузов. В лагере II, который был еще закрыт толстым слоем снега, они нашли несколько хорошо сохранившихся банок повидла, оставленных экспедицией Хаустона в 1953 году. Глубокий снег сильно затруднял работу, и только вечером уставшие, но довольные своей работой разведчики вернулись в базовый лагерь.