Кабаны города Каннута
Шрифт:
– Пойдем, – прошептал лохматый, увлекая её к дверям.
– Йиену пришибли! – хрипло завопил на весь двор Утбурд.
Рассвет принес истинное облегчение. В чужой рубашке сидеть было противно, к тому же ворот тер шею. Еще пришлось смотреть на труп вонючего йиены. Безголовый, которого отволокли к воротам, выглядел отвратительно. Даша изумлялась про себя – неужели, с этим чудовищем в обнимку по земле каталась? Тошнота то и дело подступала к горлу. Хорошо, что отдувался за всё Костяк. Парень рассказывал любопытствующим о битве с такими подробностями, которых сама Даша совершенно не помнила. Катающиеся по земле тела, клинок трудно входящий в бесчувственную плоть,
Следствие быстро установило детали злодейского замысла йиены. Чудовищный пожиратель трупов затаился в углу двора, за старыми досками. Выжидал появления одинокого человека. Даша безуспешно пыталась догадаться, почему одиноким человеком оказалась не она, а куда более крепкий Костяк. Впрочем, разве можно догадаться, что в голове у трупоеда? Возможно, он мужчин больше любил. Извращенец. Истинная загадка в другом – почему йиена вообще оказался за городскими стенами? Такого случая никто из горожан припомнить не мог. Йиены, как известно, заводились исключительно на пустошах у кладбищ. Из-за мерзкой привычки выкапывать и употреблять в пищу свежих покойников, никаким уважением твари не пользовались. Их раньше, собственно говоря, и не боялись. Это ведь даже не дарки – так, полумертвецы тупые. Обычно, смотритель кладбища, увидев две-три разрытых могилы, собирал ночную облаву. Йиену выслеживали и дружно рубили в куски. Десяток-другой добровольцев всегда находился, – гонораром за бессонную ночь и схватку в свете факелов служили драгоценности, кои бесчестный трупожор имел привычку сдирать с мертвых тел и цеплять на себя. Подробности некоторых особо отвратных привычек йиены вызывали у Даши новые приступы тошноты. Ну, неужели обязательно о таких гадостях смачно рассказывать? Где все эти повествователи были, когда несчастная девушка с зомби обнималась?
Впрочем, в толпе больше обсуждали другое, – раз даже йиены в город пробрались – дело совсем плохо. Значит, дарки действительно сообща войной идут.
Наконец, можно было со двора уйти. Костяк, отдуваясь, сел за стол:
– Ну и ночка. Я когда-нибудь спать лягу или нет?
– Сейчас отметим победу и вздремнем, – провозгласил Утбурд, размахивая мешочком с украшениями, снятыми с тела трупоеда. – По-крайней мере, не зря ночь пробегали.
Ресничка уже несла кувшин с пивом.
Утбурд брякнул мешочек на стол:
– Делите. Мне, как сидевшему в резерве, что-то полагается?
Даша не выдержала и хлюпнула носом.
– Ты чего? – удивился карлик. – Я шучу. Всё ваше с Костяком. Вы же так вовремя полюбезничать во двор вылезли. Нам только пиво поставите, если не жалко.
– Она сначала дерется, потом бояться начинает, – объяснил лохматый, обнимая подругу за плечи.
Даша уткнулась носом ему в шею, с облегчением захныкала. От Костяка привычно пахло сыромятной кожей, яблоневкой, которой пришлось чуть ли не умываться после схватки, и чуть-чуть трупным разложением. От самой Даши пахло очень похоже, поэтому можно было нос не воротить, а спокойно поплакать.
– Да, для девушки в морду трупожору посмотреть, это не юбку новую выбрать, – с сочувствием сказал Малыш. – Ты, Аша, поскули, это ничего. На твоем бы месте, любой бы обделался. Вообще, девки у вас в Замоскворечье смелые. Мара, да хватит тебе глазеть,
Домой Даша поплелась с первыми лучами солнца. До этого они с лохматым успели немного подремать, обнявшись прямо на лавке. На этот раз, Костяк никаких амурных поползновений не предпринимал, – полностью выдохся парень. Даша хотела чтобы он в таверне спать завалился, но нет, потащился провожать.
Улицы были пусты. Видимо, даже рынок нынче открывался позже.
– Лохматый, ты извини, что я перед твоими слюни распустила. Я испугалась, – сказала Даша.
– Брось, – сонно пробормотал Костяк. – Что, ребята, не понимают? Ты же не кверху лапками без чувств валялась, когда мы с йиеной по двору кувыркались. Ты у меня девочка смелая. А слезы – сено пустое. Вон, Утбурд, когда за нож берется, визжит как поросенок молочный. После дела сам над собой ухохатывается. И ребята смеются. Ты в голову слезы не бери. Перед своими можно.
Лапа лохматого обвила талию Даши, но девушка возражать не стала. Глупость, конечно, но про «смелую девочку» слышать приятно.
– Йиена?! Да вы спятили! – Эле открыла рот, чтобы исчерпывающе высказаться по поводу столь неуместной утром брехни, посмотрела на исцарапанную шею лохматого, на его отсутствующее лицо. – Вот дерьмо! Пустить вас никуда нельзя, – хозяйка пихнула парня к своей кровати. – Иди, поспи, ворюга непутевый, а то на улице свалишься.
Костяк что-то промямлил, но Эле подтолкнула его еще решительнее:
– Ложись, ложись. Толку с тебя все равно не будет.
Лохматый стянул с себя жилет, рубашку, повалился вниз мордой и моментально засопел.
Даша в общих чертах описала хозяйке ночное происшествие.
Эле покачала головой:
– Что делается. Раньше трупоеды даже к хуторам приближаться не рисковали. Жуткое время. Прямо хоть съезжай из Каннута. Тебя-то эта тварь не сильно помяла? Зря я тебя дубинкой учу махать. Против мерзких дарков больше секира подойдет. Не сиди как пьяная, иди ложись. Лучше б вы пиво дома пили. Как дети, обязательно во что-нибудь влезете.
Даша встала, и, глядя как хозяйка стаскивает башмаки с ног бесчувственного лохматого, неуверенно спросила:
– А у тебя как? Ну, вечер как прошел?
Эле поморщилась:
– Лучше бы я с вами пошла на йиену поглазеть. Что-то пять лет назад мужчины малость получше были. Или мне кажется? В общем, пошел он в задницу, бахвал заезженный. Ты спать иди, говорю, – сурово закончила хозяйка.
Отличная вещь – морской тесак. Даша приноровилась рубить ботву на обрезке толстой доски. Рукоять шеуна хорошо ложилась в руку и приготовление очередной порции корма для ненасытного кабана заметно ускорилось. Нужно было только выбирать время, когда Эле не было дома – такое нецелевое использование боевого оружия хозяйка точно не одобрит. Эле и так все грозилась перейти от занятий с примитивной дубинкой к обучению более серьезными «инструментами». Правда, владеть заморским шеуном Эле и сама не очень умела.
За стеной озабоченно хрюкнул Василь Васильич. Напоминает. Вот, ну когда здесь военной подготовкой заниматься? Хотя, исходя из последних событий….
Каннут бурлил днем и вымирал ночью. За прошедшие два дня горожане зарубили еще двух трупоедов и спалили в сарае у Южных ворот злобного хобия. Последний успел насмерть загрызть троих лодочников. Еще говорили о лемурах-ларвах, появившихся у самого замка и сведших с ума и удушивших нескольких стражников. Еще у паромной переправы объявилась стая толокошей. Еще додо утащили в колодец сразу троих детей. Обо всех этих событиях король запретил упоминать официально, и поэтому на улицах только об этих ужасах и болтали.