Кабинет доктора Ленга
Шрифт:
Они начали подъем и быстро добрались до песчаной площадки с отчетливыми отпечатками ног, за два дня слегка заметенными ветром. Следы принадлежали одному человеку. Но они были слишком расплывчатыми для хорошего слепка. Колдмун сделал несколько снимков и двинулся дальше. Слой трубочного камня проступал все сильнее, и наконец они уперлись в огромный обломок скалы, упавший сверху. За ним оказалась еще одна песчаная площадка со множеством следов. Колдмун сфотографировал и их, потом присел на корточки рядом с обломком и вгляделся в обнажения трубочного камня по другую сторону каньона – отличная точка для наблюдения.
– Здесь и сидел наш стрелок, – сказал он, осматривая скалы в поисках других улик: волос, ниток, окурков.
– Никаких сомнений, – согласился Полонья и тоже огляделся. – Эй!
Колдмун обернулся. Полонья наклонился к застрявшему в песке предмету. Колдмун подошел ближе. Вот она, гильза.
– Ух ты! Давайте сначала сфотографируем эту штуковину.
– Правильно.
Колдмун сделал ряд снимков с разных сторон, потом поднял гильзу пинцетом с резиновыми накладками и опустил в пробирку.
– Отличная работа, напарник, – сказал он, радуясь, что именно Полонья совершил это открытие. Возможно, оно вызовет у агента больше интереса к делу, чем тот проявлял до сих пор. Во всяком случае, Колдмун высоко ценил молчаливость этого парня. Болтающий без остановки напарник был бы сущим кошмаром.
– Спасибо.
– А где живет этот Раннинг?
Полонья пожевал губу.
– Сейчас узнаем.
18
Д’Агоста осторожно втянул носом воздух. Что правда, то правда – он постепенно привыкал к вони в музее.
– Мы должны забрать всю эту штуку, – сказал он Картрайту, показывая на дверь морозильника. – Это улика.
– Ни в коем случае! – воскликнул Картрайт. – То, что здесь хранится, нельзя размораживать. Слоновьи шкуры держали в замороженном состоянии больше ста лет!
– Мне очень жаль, – ответил д’Агоста. – Но нам придется установить оцепление вокруг этой двери, и как можно скорее. Вы можете перевезти свои запасы в другой морозильник?
– Каждая шкура весит больше тонны.
Картрайт повернулся к одному из сотрудников, стоявшему по ту сторону коридора.
– Иван, подойдите, пожалуйста!
Приблизился Иван, маленький и круглый, со взъерошенными волосами, в помятом костюме и очках с толстыми линзами. Высокий лоб был гладким, как полированная слоновая кость.
– Это доктор Иван Мусоргски, заведующий отделом млекопитающих, – представил его Картрайт. – Капитан желает забрать эту дверь. Я попытался объяснить ему, насколько важно сохранять режим заморозки.
Глаза Мусоргски, пугающе увеличенные очками, обратились на д’Агосту. Его голос поражал глубиной и спокойной властностью:
– Никаких проблем. Уверен, что наши работники сумеют установить временную дверь. Этого должно хватить, пока я не закажу новую.
Д’Агоста был благодарен этому невысокому растрепанному человеку, который действительно старался помочь следствию.
– Спасибо, – сказал он. – Это очень ценно.
Картрайт вдруг энергично закивал:
– Вот, вот, прекрасное решение! Мы сделаем все, что от нас зависит, лейтенант.
– Доктор Мусоргски, могу я задать вам несколько вопросов, раз уж вы здесь? – спросил д’Агоста. – Официальный допрос свидетелей мы проведем позже, но кое-что, думаю, можно прояснить прямо сейчас.
– Да, пожалуйста.
Д’Агоста отозвал его в сторону. Картрайт двинулся следом, но полицейский покачал головой.
Они зашли за угол, подальше от остальных, и д’Агоста достал телефон.
– Не возражаете, если я буду записывать?
– Как пожелаете.
– Вы знакомы с покойным? – спросил д’Агоста.
Мимо пронесли большой мешок со скорченным, промороженным трупом.
– Да, знаком. – Мусоргски поправил очки. – Точнее говоря, был знаком. Доктор Мэнкоу был хранителем отдела антропологии.
– Каким он был человеком?
– Общительным и доброжелательным. Я нечасто с ним общался, но, похоже, он прекрасно ладил со всеми.
– У вас нет никаких предположений насчет того, что он здесь делал?
– Нет.
– Как часто он сюда заходил?
– Насколько мне известно, Мэнкоу ни разу не появлялся в зоне препарации. Это не самое приятное место из-за запаха. Только техники и помощники хранителя часто работают здесь, но по ночам и они заходят редко.
– Видимо, он зашел в морозильник без плаща, а дверной механизм повредили, чтобы не дать ему выбраться. Все указывает на убийство. Не знаете, за что его могли убить?
– Совершенно не представляю. Это ужасное потрясение.
– Может быть, он крепко дружил с кем-то в отделе млекопитающих?
– По моим наблюдениям, нет, но лучше спросить у кого-нибудь еще.
– А в какой области он работал?
– Кажется, изучал этнологию Северной Америки. Но я бы посоветовал обратиться с этим вопросом в отдел антропологии.
– Можете добавить еще что-нибудь полезное, по вашему мнению?
Мусоргски помедлил с ответом.
– Позволите высказать одно предположение?
– Прошу вас.
– Это какой-то странный способ убийства. Почему бы не застрелить человека на улице, или в ресторане, или в темном уголке на станции метро? Убийца сильно рисковал, заводя доктора Мэнкоу в морозильную камеру. Если его не накачали наркотиками, он должен был колотить в дверь до тех пор, пока не погиб от холода. По ночам в музее достаточно народа: хранители, охранники и так далее. Поэтому я предполагаю, что это было своего рода предупреждение.
Д’Агосту удивило, что доктор Мусоргски думает почти так же, как он сам. Но постарался не показать вида.