Кабульский трафик
Шрифт:
Земляк Рахимбаева, если этот человек действительно его земляк, выглядел старше Джамшеда. Причем старше лет так на десять. С его оливковой кожей контрастировали седые, почти белые, коротко остриженные волосы. У него был острый крючковатый нос с перебитой или сломанной переносицей. Лицо с высоким лбом, прорезанным глубокими продольными морщинами, сужалось к подбородку. Если бы у этого человека был не восточный, а европейский облик, можно было бы сказать, что он обладает внешностью иезуита...
«Да по хрену вам, южанам, Новый год, – еще раз мельком взглянув на «седого», подумал про себя Антонов. – Вы не затем сюда пришли... Но то, что на «стрелу» – ну ладно, на ознакомительную встречу – явился сам Фарход Шерали... Это большая удача».
– Полагаю, уважаемые, – сказал Виктор, – нам будет удобней далее разговаривать на понятном лишь вам и мне языке.
Антонов перешел на фарси. Сидящие напротив мужчины переглянулись и тоже перешли на родной для них диалект. Это было тем более удобно, что Фарход за последние годы успел изрядно подрастерять свой словарный запас из выученных некогда в детстве и юности русских слов... Кроме того, это было еще и разумно: никто из присутствующих в зале, равно как и тех, кто мог бы попытаться подслушать их разговор при помощи электронных или иных средств, не сможет разобрать, о чем они меж собой говорят. А переводчика, даже если и запишут, найдут не сразу...
Последующие минуты две или три прошли в задавании ритуальных вопросов – «как дела?», «хорошо ли добрались до городу Парижу», «что заказать уважаемым гостям из местной коллекции вин?»...
Первым ход сделал Джамшед Рахимбаев, московский бизнесмен, умеющий ладить с чиновниками разных рангов, меценат, спонсор общественных организаций и фондов диаспоры. Он взял пакет, который, похоже, принес с собой. Достал оттуда небольшой сверточек алого цвета, перевязанный золотистой лентой. Глядя на Антонова, именно на сидящего напротив мужчину, но не на красивую женщину в «золотом» платье, декольте и обнаженные плечи которой были лишь слегка прикрыты прозрачной тканью накидки или шарфа, широко улыбнувшись, словно обращаясь к брату или горячо любимому другу, Джамшед сказал:
– Не сочтите за дерзость, уважаемый. В такой день принято дарить подарки. К тому же, один из наших земляков несколько... э-э... погорячился. Он невольно, не зная, с кем имел дело, не зная всех обстоятельств, причинил неудобства одному очень хорошему и уважаемому человеку, – Джамшед все же на секунду скосил взгляд на молодую женщину в золотом. – То, что ему назначено в качестве компенсации, будет внесено... передано вашим людям в ближайшие сутки. Можете не сомневаться. Ну, а мне сейчас хочется вручить этот скромный подарок: в знак уважения и примирения... Хотя лично я и не ссорился со столь уважаемыми людьми.
Выдав эту тираду, он привстал и передал – через стол – сверток Антонову. Тот, улыбнувшись, протянул его Анне.
– Наши новые друзья приготовили тебе подарок, – сказал он по-русски. – Можешь развернуть.
Анна развязала ленточку, развернула сверток. В нем оказалась коробочка малинового цвета с золотым тиснением и изображением бренда фирмы.
– Открой, – сказал Виктор. – Ну же, смелей!..
Анна открыла коробочку. Женские часики «Картье». Золотые, с сапфировым циферблатом, с украшенным бриллиантовой крошкой ободком...
– Красивые, – сказала она. – Спасибо.
– Надень. Нашим знакомым, думаю, будет приятно увидеть их на тебе.
Анна надела на запястье левой руки подаренные ей только что часы. Стоят, наверное, кучу денег. Неожиданный поворот...
– Благодарю за подарок, уважаемые, – сказал Антонов. – Прелестная вещичка. Дорогая, должно быть? Не знаю даже, чем вас отблагодарить за вашу любезность по отношению к моей спутнице. Разве что... – Он посмотрел на Рахимбаева. – Я слышал краем уха, что у некоторых ваших знакомых... ваших земляков, проживающих в России или делающих там свой бизнес, возникли какие-то проблемы?
– Несколько уважаемых людей были задержаны... по надуманному предлогу, – сказал Рахимбаев. – Их содержат в разных изоляторах Москвы и области. Заведены уголовные дела. А некоторых отправили в Центр временного размещения нелегальных иммигрантов. И готовят, по моим сведениям, к депортации. Уважаемый Виктор, вы располагаете связями...
Рахимбаев прервался, увидев, что москвич достал из кармана сотовый и набрал чей-то номер.
– Извините, Джамшед... Мне нужно сказать пару слов. Потом продолжим.
Хотя коммуникации в этот праздничный вечер изрядно перегружены звонками, соединение с абонентом, находящимся в России, в Москве, прошло удачно.
– С наступившим вас, коллеги! – произнес в трубку Антонов. – Меня хорошо слышно?
– Здравствуйте, Виктор Михайлович! – ответил мужской голос. – И вас с Новым годом! Да, слышимость отличная.
– Я вот здесь сижу в компании с уважаемыми людьми. Хочется сделать для них что-то приятное. Думаю, вы сможете мне в этом помочь.
– Буду только рад.
– Меня известили, что один человек попал в неприятную ситуацию. Некий Мирзоев Атаджан... Записали?
– Записал, Виктор Михайлович!
– По некоторым сведениям, этого человека доставили в СИЗО Московской области. Сами уточните, в какое именно.
– Хорошо, понял.
– И еще вместе с ним был задержан его родственник. Этого парня, как меня известили уважаемые люди... – Антонов посмотрел на слушающих внимательно этот разговор мужчин, сидящих напротив, – его поместили в Центр временного размещения нелегальных иммигрантов.
– На Дмитровке?
– Выясните сами. Его готовят к высылке из страны. Если, конечно, он не совершил уголовных деяний... тогда все сложней.
– Какие будут указания, Виктор Михайлович?
– Поскольку за них ходатайствуют уважаемые люди... Надо бы помочь! Может что-нибудь сделать для их скорейшего освобождения? Учитывая, что сегодня – новогодняя ночь, а впереди десять дней каникул.
– Сделаем, Виктор Михайлович!
– Не позднее восьми утра эти люди должны быть на свободе. Сами знаете, кого нужно побеспокоить, чтобы вопрос решился оперативно. Скажете, лично Антонов за них просит. Понятно?