«Качай маятник»! Особист из будущего (сборник)
Шрифт:
Колонна встала. Подбежал солдат из первой машины.
– Что делать будем, товарищ майор? Обход искать?
– Глушите моторы. От машин не отходить. Я схожу посмотрю.
Сергей заглушил двигатель, набросил ремень автомата на плечо. Кто его знает, что там, впереди, происходит?
Он двинулся вперед. Люди молча расступались перед ним.
И вот открытое пространство. За столом сидят несколько военных, немного в стороне стоят пятеро мужчин со связанными руками, рядом – трое конвойных с автоматами. «Военно-полевой
Сергей знал, что 19 апреля 1943 года вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР «О мерах наказания для немецко-фашистских злодеев, виновных в убийствах и истязаниях советского гражданского населения и пленных красноармейцев; шпионов и изменников Родины из числа советских граждан и их пособников». За эти преступления полагалась смертная казнь через повешение.
По Указу в состав суда входили председатель военного трибунала, начальник военной контрразведки, заместитель командира по политчасти и прокурор дивизии. Приговор выносился военно-полевыми судами при дивизиях действующей армии и утверждался командиром дивизии, причем исполнение его было публичным – для устрашения.
Пособники оккупантов из числа местных жителей, не замаранных в крови, осуждались на срок от 15 до 20 лет каторжных работ. Для их размещения НКВД были организованы специальные отделения при Воркутинских и Северо-Восточных лагерях. Работали каторжники на тяжелых работах в шахтах с удлиненным рабочим днем.
Сергей вышел на площадь как раз в тот момент, когда суд начал оглашать приговор. Председатель военного трибунала зачитал текст приговора.
Люди слушали в напряженной тишине.
Потом конвойные помогли пленникам подняться в кузова машин, накинули на шею петли веревок.
Председатель трибунала кивнул головой. Машины проехали немного вперед, и повешенные остались болтаться на виселице, вывалив разбухшие посиневшие языки и дергаясь в конвульсиях.
Зрелище было неприятным даже для Колесникова, видевшего смерть многажды и во всех ее проявлениях. А что уж говорить о селянах? Женщины запричитали, заплакали, мужчины опустили головы. Вероятно, погибших в местечке знали.
Солдаты из конвойных демонстративно положили руки на автоматы – не проявит ли кто из толпы неповиновение? Но жители молча стали расходиться.
Повернулся, чтобы уйти и Сергей. Площадь освобождалась от народа, и можно было ехать дальше.
Неожиданно его тронули за рукав. Сергей повернулся.
Перед ним стоял молоденький солдатик.
– Товарищ майор! Вас подойти просят.
– Кто?
– Да вон, из трибунала товарищи офицеры.
Коли просят, чего не подойти? Сергей приблизился, вскинул руку к козырьку в приветствии.
– Здравия желаю! Майор Колесников.
Из-за стола поднялся председатель трибунала – тоже майор,
– Почему одеты не по Уставу? А главное – почему с немецким оружием?
– Потому что не далее как в двадцати километрах отсюда на наши машины было совершено нападение националистов. Из табельного пистолета отбиваться несподручно, пришлось прихватить трофейный автомат.
– Вы из какой части?
Лицо майора из трибунала побагровело. Остальные офицеры внимательно слушали.
– СМЕРШ, – коротко доложил Сергей. – Назначен оперуполномоченным в тысячу четыреста сорок второй самоходно-артиллерийский полк тридцать первого танкового корпуса.
Из-за стола поднялся подполковник.
– Можно посмотреть ваши документы?
Сергей молча достал свое удостоверение, протянул.
– А, так это насчет вас мне вчера вечером из УКР звонили? Я и есть командир этого полка самоходов – подполков-
ник Рощекаев, Александр Дмитриевич, – комполка протянул руку для пожатия.
– Майор Колесников, – ответил на рукопожатие Сергей. Вот уж неожиданное знакомство!
Председатель трибунала, услышав о СМЕРШе, остыл и уселся на стул. Ну их, смершевцев, с ними связываться – себе дороже. Да и оружие трофейное они носят почти постоянно.
– А по батюшке?
– Петр Михайлович.
– Будем знакомы. Правда, место для знакомства не совсем…
Комполка бросил красноречивый взгляд на виселицу, где раскачивались трупы повешенных.
– Постой, майор, ты говорил – обстреляли вас?
– Да, две машины сотой танковой бригады. Один водитель погиб.
– Из Проскурова добирался?
– Оттуда, только на машине из нашего полка, с интендантом.
– Ну, они теперь и сами доберутся. Поехали со мной.
– Никак нет, товарищ комполка. Я грузовик вместо убитого водителя пригнал.
– Нашел проблему! Мой водитель за руль грузовика сядет, а мы с тобой – за ними. Тут до сотой бригады рукой подать.
– Да я не против.
Подполковник оказался компанейским мужиком и неплохим организатором. Его водитель сел за руль грузовика, сам подполковник – за руль «Доджа 3/4», по ленд-лизу поставленного.
– А ты молодец, Петр, перед председателем трибунала не сдрейфил. Хорошо держался.
– Дальше фронта все равно не пошлют. А на фронте и за ним, в немецком тылу, я уже бывал.
– Тогда чего наград не вижу? Или разжаловали?
– И награды боевые есть, и не разжаловали. Я с июля сорок первого воюю, танкистом был, горел два раза.
– Иди ты! – удивился подполковник.
– Потом в войсковой разведке, а потом уже в СМЕРШ попал.
– Боевой парень. Ну, тогда мы с тобой сработаемся.
– Должны, одно дело делаем.
– Как сказать! У меня прежний особист все больше доносы собирал, все ходил, вынюхивал.
– Иногда это тоже надо – удается из тонны грязи крупицу золота найти.