Кафарец
Шрифт:
– Дело на столе, мистер Легран. Ознакомьтесь с ним, а я приведу подопечного.
Клод ухмыльнулся в ответ на учтивость Мартина и уселся на стул. В виновности Жана Сафро не было никаких сомнений: потомственный преступник, похититель и работорговец – поджарить такого ублюдка было делом чести. Оставалось лишь подловить его на лжи, проглотить ещё один ассет и вернуться в постель. Ничего сложного.
Вскоре Жана Сафро – или того, кто очутился в его теле – ввели в комнату и приковали к стулу. Мартин уселся на свободное место и прижал палец к тревожной кнопке. Клод внимательно взглянул на испуганного гостя и ловко проводил
– Итак, как всё случилось, Жан? – начал Клод, который освоил язык океанцев во время войны.
– Простите, но меня зовут Джон Коул, сэр.
– Клод Легран, рад знакомству. Итак…
– Я заканчивал собирать кукурузу в поле и готовился ко Дню Единства… Это мой любимый день в году, потому что я могу наблюдать за соседскими салютами прямо с порога… Было жарко, как и всегда в это время года… Я устал и обернулся, чтобы выпить воды, а потом… Потом я очнулся в темноте, нащупал решётку и закричал от ужаса…
– Что ты почувствовал? Болело в груди – вот здесь, под ребром?
– Нет, боли не было – только пустота… Как объяснить… Я почувствовал себя так…
– Словно очнулся в чужом теле?
– Словно умер и родился заново, сэр.
Клод довольно качнул головой и задумчиво нащупал новый ассет. Разумеется, он не собирался глотать его прямо сейчас, но от прикосновения ему стало легче.
– У тебя странный акцент, Джон. Не слышал такого на войне.
– Я родом из небольшой деревеньки, но мой отец повторял, что говор Коулов самый чистый во всей округе. Он был хозяином большого пастбища, которое я и унаследовал, сэр.
– Так ты ковбой?
– Нет, я обычный фермер, сэр.
– А есть разница?
– Среди океанцев давно нет ковбоев, сэр.
– Кто же тогда стреляет по банкам?
– Не знаю, сэр.
– Вот как, – улыбнулся Клод и вытянул пальцы из кармана. – Позволь-ка мне взглянуть на твою ладонь.
Мартин напрягся и внимательно проследил за процедурой, которую видел и раньше. Он не знал, что именно Клод искал на коже, но всякий раз понимал, когда поиски заканчивались успехом.
– Интересно…
– Что-то не так, сэр?
– Напротив, всё складно и даже иронично… Скажи, ты был одним из тех ублюдков, которые разорвали дочь губернатора, так ведь?
– Простите, я не понимаю, сэр.
– Ты и в самом деле не Жан Сафро, но и Джоном Коулом ты не стал. Не уверен, что у тебя вообще есть имя. Скажи, у кафарцев есть имена?
– Кафарцев? Но я ничего не знаю о них, сэр…
– Хватит! Посмотри мне в глаза! Меня нельзя обмануть! – зарычал Клод и сменил язык океанцев на родной. – Так вы не такие идиоты, какими хотите казаться, верно? Вы знаете наши языки! Знали их всё это время! Слышишь, Мартин, я же говорил, что эпидемия – дело рук кафарцев! Вот тебе доказательство – в теле Жана Сафро!
Мартин вздрогнул и невольно нажал на тревожную кнопку. Клод улыбнулся и возбуждённо облизал губы. В лице напротив он разглядел виновника всех своих бед – виновника бед всего человечества.
– Отзови охрану и свяжись с губернатором. Скажи, что мы потеряли человека, который похитил его дочь, но нашли кафарца, который мог её убить.
– Вы уверены, мистер Легран?
– Да, чёрт возьми! Делай, что говорят!
*****
Мартин выбежал из кабинета. Через минуту Клод забросил очередной ассет в рот. Поразмыслив, он проглотил ещё один. В следующие полчаса – а при удачном стечении обстоятельств и того дольше – никто не должен был его потревожить: Мартин получил приказ дожидаться губернатора у входа; самому губернатору требовалось время на дорогу; а кафарец продолжал изображать жертву. Взглянув на часы, Клод начал отсчитывать секунды: на двадцать третьей он понял, что стал делать слишком большие паузы; после сорок восьмой – перескочил сразу к пятидесятой; после семьдесят пятой – потерял счёт и закрыл глаза. Тело стало мягким. Воздух заискрился. Кафарец улыбался. Клод улыбался ему в ответ. Секундная стрелка замедлилась. Скрип железной двери растянулся на целую вечность.
Губернатор вошёл в кабинет и поприветствовал Клода как старинного приятеля. Ветеран войны с океанцами, сильный и коренастый полковник – он никогда не снимал военную форму и больше всего на свете ненавидел три вещи: собственное имя, мятую одежду и кафарцев. Поскольку у входа в тюрьму Мартин назвал его фамилию, а костюм Клода успел изрядно потрепаться, от одного лишь взгляда на физиономию Жана Сафро – разумеется, вполне человеческую – челюсть губернатора заскрипела от злобы.
Выслушав Клода, губернатор уселся за стол и потребовал, чтобы пленник повторил историю с самого начала. Когда «фермер-океанец по имени Джон Коул» закончил рассказ, губернатор довольно ухмыльнулся и положил ладони на стол. Он говорил на языке океанцев – с сильным акцентом, но без пауз – спокойно и размеренно, хотя блеск его глаз выдавал возбуждение.
– Знаешь, как давно я мечтал встретить кафарца, похожего на тебя, Джон? Я буду называть тебя этим именем, пока ты не назовёшь другое, ладно? Та вот, наблюдая за тем, как твоих дружков разделывают на операционных столах, я узнал, что они не только не чувствуют боли, но и не боятся смерти. Ты же придумал целую историю, лишь бы не подохнуть, Джон: фермер-океанец, салюты, кукуруза! Да любой кафарец на твоём месте уселся бы на стул и дал себя поджарить! Но ты не такой – ты особенный, правда?!
– Простите, но я не понимаю Вас… – взмолился пленник, рыская по лицу губернатора в поисках надежды. – Кажется, Вы не назвали своего имени, сэр.
– А моя дочь успела его назвать?
– Я не знал Вашу дочь, сэр.
– Значит, не успела?
– Нет-нет, я не это хотел сказать… Я всего лишь фермер… Я никогда не выезжал за пределы родного округа… Однажды, когда одна из моих коров заболела, я собирался поехать за ветеринаром – старик Митчелл заболел и не мог подняться с кровати; но, пока я возился с машиной, корова умерла, сэр.
– Митчелл – это имя или фамилия?
– Фамилия, сэр.
– У океанцев идиотские фамилии: они ни черта не значат; как и их жизни.
– Да, пожалуй, сэр.
– На войне я убил много океанцев. Слишком много для одного человека. А что насчёт тебя, Джон? В твоём вымышленном мирке ты успел повоевать?
– Нет, я был ещё совсем мальчишкой, когда последние солдаты вернулись домой, сэр.
Челюсть губернатора снова заскрипела. Клод, мысли которого окончательно прояснились, наблюдал за происходящим с откровенным безразличием. Он знал, что кафарец лжёт и терпеливо дожидался развязки. Губернатор любил подобные представления, но порой они затягивались.