Кафедра
Шрифт:
— Ой-ой-ой, как же это! У нее лекарства нет! — причитала Настя.
Митя сел рядом на кушетку, обнял девушку за плечи.
— Настя, давайте поедем, все равно не пустят. И отсюда выгонят.
— Да-да, вы поезжайте, я останусь, — Настя взяла себя в руки, немного успокоилась. — Я вам деньги потом отдам.
Митя взглянул на часы. Был одиннадцатый час. От Вики, конечно, достанется. Но что он мог поделать? Кто знал, что так сложится? Уговаривать Настю бесполезно. Она, как говорится, уперлась рогом, ничего не понимает, не отражает. К маме ей немедленно, лекарство… С места не сдвинешь. Надо бы с ней остаться, поддержать. А дальше что?
— Вы поезжайте, — повторила Настя. — Если что, я на улице подожду, там тепло.
Митя поднялся, потоптался
— Нет, так нельзя. Я с вами.
— Не надо. Вас потеряют, попадет. Как вас зовут?
— Митя.
— Ну да, Митя. А я — Настя, мамина дочь. Вот так, — она протянула ему руку, и он ее пожал. — Столько времени потеряли. Спасибо вам за все!
— Да ладно, чего там, — Митя пожал плечами и понял, что не сможет остаться.
На улице, действительно, было тепло. Пахло зеленью и пылью. По дороге, светя фарами, неслись автомобили. Гуляли парочки. Митя немного прошелся, с удивлением, словно инопланетянин, глядя на людей и машины, пришел в себя. Поднял руку, голосуя.
Бугай выбрался из “БМВ”, открыл заднюю дверцу, подал руку, помогая девушке выйти. Лина посмотрела на часы над стеклянными дверями экспериментальной базы.
— Заедешь за мной без пятнадцати шесть, — сказала она.
— Удачи тебе, милая, — улыбнулся бугай на прощание.
— Да пошел ты со своей удачей, — огрызнулась девушка и застучала по асфальту каблуками.
Она толкнула стеклянную дверь и оказалась на проходной. Перед стеклянной будкой, в которой восседала усатая охранница в черной форме, на стене были укреплены панели с кнопками. Над каждой кнопкой значился свой номер. Лина подошла к одной из панелей, уверенно нажала на кнопку с цифрой “ 17”, направилась к вертушке. В будке из ячейки выскочил пластиковый пропуск с цветной фотографией. Охранница внимательно посмотрела на девушку, на фотографию, кивнула, выдавая пропуск. На турникете зажегся зеленый свет, разрешая пройти.
Лина вышла с проходной и зашагала к двухэтажному серому зданию с большими зеркальными стеклами. Из окон торчали допотопные кондиционеры.
При входе в цех была еще одна проходная, на этот раз — с вертушкой. Охранник кивнул ей и попросил отметить в журнале время.
Лина поднялась на второй этаж и открыла одну из дверей с табличкой “Начальник цеха”. Навстречу ей, улыбаясь, поднялся седоволосый усатый мужчина в добротном костюме, первым протянул руку.
— Здравствуйте, Лина Евгеньевна, очень рад, что все глупые формальности, которые сопровождают трудоустройство к нам, позади и вы сможете приступить к своим обязанностям.
— Да, я тоже рада, — кивнула Лина. — Пока к вам устроишься, поседеешь.
Начальник оценивающе глянул на блестящие черные волосы девушки и рассмеялся.
— Пойдемте, я вам все покажу.
Они зашли в комнату, разгороженную стеклянными перегородками на небольшие отсеки. В каждом отсеке стоял стол с компьютером и принтером, удобное офисное кресло. Все отсеки были пусты.
— Девчонки на испытаниях, — объяснил начальник, поймав недоуменный взгляд девушки. — Основное ваше рабочее место будет здесь, за машиной. Компьютерная обработка полученных при испытаниях результатов. Есть что обсчитывать — работаете, нет — вяжете, играете в игрушки, читаете книжки. С территории до конца рабочего дня ни шагу. Да вас и не выпустят. Александр Антонович говорил, с компьютерной грамотностью у вас все в порядке.
— Пожалуй, — кивнула Лина.
— Ну вот, она вам тут не понадобится — программы обсчета элементарные. Обезьяну можно научить. Кроме обсчета придется иногда участвовать в испытаниях на цеховых стендах. Там ничего сложного — надо просто снимать показания датчиков. Я думаю, быстро освоитесь. Подробности вам объяснит мастер участка. Дерзайте, — начальник легонько похлопал Лину по плечу, подбадривающе улыбнулся и вышел.
Девушка оценивающе оглядела комнату, села на рабочее место своей соседки — на спинке кресла висела вязаная кофточка, — заглянула в ящики стола. В ящиках валялись
Митя в накинутом на плечи белом халате быстро шел по коридору. В руке он нес пакет с фруктами. Вчера он позвонил с кафедры в больницу, и ему сказали, что Зою Павловну перевели из реанимации в общую палату — можно навещать. Митя увидел дверь с цифрой “ 527” и постучал.
— Да, войдите, — раздался из-за двери знакомый голос.
Палата была совсем крохотной, в ней, почти впритык друг к другу, стояли три кровати. Одна была пуста, на другой, отвернувшись лицом к стене, поверх покрывала лежала средних лет женщина в халате. Мите сразу бросились в глаза ее разноцветные вязаные носки. На третьей, у окна, лежала Зоя Павловна. Рядом с кроватью стояла металлическая стойка с капельницей.
— Здрасьте, — кивнул Митя.
— Проходите, Дмитрий, проходите, — подбодрила его Зоя Павловна. — Правда, у меня очень уютная палата? Лучше, чем лежать в каком-нибудь амбаре.
— Да, — подтвердил Митя, — лучше. Я тут вам принес яблок, апельсинов, кураги. Вика сделала пирог с черносливом. Вам можно пироги? — Митя стал выкладывать на тумбочку продукты.
— Митенька, вы с ума сошли! Зачем такие хлопоты? У вас семья, ребенок. Да и что у вас за зарплата. Уберите, уберите!
— Моему ребенку, все равно, ничего такого нельзя. Ешьте-ешьте, поправляйтесь.
— Ну, спасибо, Митенька. Это мой лаборант, — гордо сообщила Зоя Павловна соседке по палате. Женщина никак не отреагировала на ее слова. — Что там на кафедре? Как новая заведующая?
Митя заметил, как изменился голос Зои Павловны, когда она спросила про заведующую. Наверняка она спрашивала об этом каждого, кто ее навещал.
— Да ничего, шуршим помаленьку. Из Кореи факс пришел. Виктор Андреевич обещал трех тамошних студентов на новый учебный год. Сессию сдали. Китаец один, не помню, как зовут, в общаге с русскими драку устроил. Девочку какую-то не поделили. Следователь приходил, говорил, что, до суда дело может дойти. Наверное, денег хочет.
— Неужели опять Хой Ли набезобразничал?
— Точно, он, — кивнул Митя.
— Ой, господи, как не вовремя с этой болезнью! Пускай хоть Ольга Геннадьевна съездит, узнает все, а то ведь, и правда, посадят парнишку. Он такой талантливый! Грамматику лучше всех сдал. Вы сами ей ничего не говорите, а то она еще решит, что я вас против нее настраиваю. Я лучше Настю попрошу позвонить. Ну как, заведующая-то, кафедра довольна?
“Неймется ей никак! — с досадой подумал Митя. — Ведь нельзя волноваться, а нет, сама лезет!” Он вспомнил, как буквально на следующий день после Ученого совета Игонина провела кафедру, на которой прямо заявила, что никакой вины за случившееся за собой не чувствует, потому что Зоя Павловна — очень больной человек и совсем не справлялась со своими обязанностями. А то, что она в больнице, так это рано или поздно должно было случиться. Она говорила очень долго, а все сидели, потупив взгляд, и помалкивали. Маркуша тоже помалкивал, покачивая свою загипсованную руку — тот удар по стене оказался неудачным, и он сломал кисть. Судя по всему, с ударом он выплеснул всю накопившуюся злость, а теперь откровенно трусил, боясь за свое теплое доцентское место.