Как Черчилль развязал Вторую Мировую
Шрифт:
Правда, англо-французам удалось 28 мая захватить Нарвик, истребив, пленив и изгнав в тундру его немецких защитников, но эта победа ровным счетом ничего не решала - к этому времени уже чудовищной реальностью становился полный военный разгром и политический крах Французской республики. Поэтому после недолгого торжества 8 июня союзники эвакуировали свежезахвачен-ный Нарвик, на переходе морем умудрившись потерять авианосец «Глориес» с парой эсминцев.
Пока англо-французы развлекали себя высадками в норвежском Заполярье, 10 мая наступила очередь
Небольшое отступление: почему-то считается, что Голландия, подвергнувшись немецкому нашествию, затем воевала против Германии. Голландия как государство - да. Королева Вильгельмина, правительство и некоторое количество торговых судов успели сбежать в Великобританию. Но замечу в скобках, что в составе ваффен-СС сражались с врагами Рейха 23-я добровольческая моторизованная дивизия СС «Нидерланды» и 34-я добровольческая пехотная дивизия войск СС «Ланд-шторм Нидерланд». Какие-то названия странные для немецких войск, вы не находите?
Но это так, между прочим.
Маневр немецких войск основывался на том простом предположении, что генералы всех стран готовятся к прошлой войне. Французские генералы - не исключение. «План Шлиффена» был им хорошо известен по событиям августа 1914 года, и они вполне разумно предполагали, что немцы снова пойдут по проторенной дорожке - через Бельгию, чтобы с севера обогнуть линию Мажино с ее «неприступными» (как трубила пропаганда) фортами и дотами.
И немцы (чтобы сделать приятное врагу) действительно обозначили движение на Бельгию (а заодно уж и вторглись в Голландию, нарушив все договоры о ее нейтралитете). Сделали они это с максимальным треском и грохотом, с высадками парашютных десантов на крыши фортов бельгийских крепостей и с прочими подобными фокусами. И три французские армии (в их составе находились все три французские легкие механизированные дивизии, по 200 танков в каждой, а также большая часть французских армейских танковых батальонов) вкупе с английским экспедиционным корпусом бесконечными колоннами устремились к бельгийской границе. Надо отметить, что король бельгийцев Леопольд до самого немецкого вторжения сомневался в необходимости заключения союзного договора с англо-французами, и вступление союзников в Бельгию было в достаточной степени импровизированным. А где импровизация - там спешка, нервозность и, как следствие, роковые ошибки.
Большая часть механизированных и танковых войск (и значительная часть пехотных дивизий) Франции была направлена в Бельгию, исходя из естественного желания французского правительства сделать полем боя (со всеми вытекающими отсюда печальными последствиями) территорию чужой страны. Впрочем, декларировалось это как помощь бельгийскому народу в борьбе с вражеской вероломной агрессией.
На самом деле вторжение вермахта в Бельгию и Голландию было лишь демонстрацией. Реально главный удар немцы нанесли через лесистый массив Арденн, южнее правого фланга наступающих в Бельгию французов и севернее основных укреплений линии Мажино.
И этот удар наносился танковой группой Клейста, состоящей из более чем полутора тысяч танков и бронемашин. В нее входили танковый корпус Гудериана (1,2, 10-я танковые дивизии), танковый корпус Рейнгардта (6-я и 8-я танковые дивизии) и моторизованный корпус Витерсгейма (пять моторизованных дивизий).
До войны весь без исключения французский генералитет воспринимал идеи
10 мая 1941 года французские солдаты на своей шкуре испытали, насколько эта ересь - концен-
трированный удар танковых масс при поддержке пикирующих бомбардировщиков - хороша в немецком исполнении.
У французов было больше танков, чем у немцев, и эти танки зачастую были не хуже. Но вся французская танковая мощь сводилась на нет тем, что танки побатальонно придавались пехотным и кавалерийским дивизиям в целях тактической поддержки.
Немцы же использовали свои танки не в полковых, не в бригадных, даже не в дивизионных масштабах - они впервые на практике примени-ли стратегию массированного введения в бой танковых корпусов, сведенных в танковые группы.
Четыре первых дня активной войны на Западе для англо-французов были наполнены слухами, противоречивыми приказами, непрерывными изнуряющими маршами и всеобщей неразберихой. Но разгрома еще можно было бы избежать - поверни три армии и экспедиционный корпус на юг из бельгийского «мешка». Такой приказ отдан НЕ БЫЛ.
До 17 мая эти войска еще можно было бы вывести на французскую территорию, избежав их окружения, - вместо этого драгоценное время было потрачено французским военным руководством на выяснение второстепенных вопросов.
А потом уже ничего сделать было нельзя. 20 мая авангард танкового корпуса Гудериана вышел к Абвилю; гусеницы немецких танков коснулись вод Ла-Манша. И англо-французский фронт начал рушиться по принципу домино.
Английские части, слегка обозначив наступление на правый фланг немецкого танкового клина, немного постреляли и тут же начали отход к морю - несмотря на приказы Вейгана двигаться на юг, вместе с французами. А как же иначе? Морская нация, что поделаешь - чуть какая неувязка, сразу на корабли. И домой.
По сути, англичане проиграли свою войну во Франции в тот момент, когда лорд Горт, командующий экспедиционным корпусом, приказал своим дивизиям отходить к побережью Ла-Манша, наплевав на приказы Вейгана, - за три недели до фактического разгрома союзных войск.
И тут произошел эпизод на первый взгляд весьма туманный и невразумительный, но при тщательном рассмотрении - очень даже понятный и объяснимый. Если отрешиться от канонического взгляда на Гитлера как на кровавого упыря, жаждущего убийства ради убийства, и рассматривать его действия как поступки ответственного политического деятеля, желающего как можно менее кроваво закончить войну.
Наступающие немецкие танки были ВПОЛНЕ В СОСТОЯНИИ отрезать английский экспедиционный корпус от Дюнкерка (как они отрезали его от Антверпена и Кале). Это признают и немецкие, и английские генералы.
Вместо этого танковые корпуса 23 мая были остановлены у Абвиля.
Это был ПОЛИТИЧЕСКИЙ ход Гитлера.
24 мая состоялось совещание Гитлера с Рунд-штедтом. Блюментрит, в то время начальник оперативного отдела в штабе Рундштедта, свидетельствует:
«Гитлер пребывал в очень хорошем настроении… и высказал нам свое мнение, что война будет закончена в шесть недель. После этого ему бы хотелось заключить разумный мир с Францией, и тогда была бы открыта дорога для соглашения с Англией.