Шрифт:
Давным-давно это было. Уже никто и не помнит, когда. Старые шаманы говорили, что слышали эту историю от своих дедов, а те – от своих. А самым первым узнал её старый шаман Кэрэкэн Тойон. Родом-то он с острова Ольхон, что на Байкале. А поведали ему эту историю духи предков, когда камлал он на святой горе Ехе-Ёрд. Он её и рассказал потом людям.
Во времена те стародавние был Байкал уже седым дедушкой. На постое держал он у себя рыб самых разных да зверушек распрекрасных. В воде резвились рыбки – Омулёк, его подруга Голомянка, а с ними дядька их Хариус. Дружил с ними нерпёнок Гоша. Весело жили, вместе играли, ныряли, не обижали друг друга никогда. По берегам Байкала бродили стада козлов да оленей диких, лосей было невиданно, гуляли медведи лохматые, в дуплах деревьев гнёзда свои пчёлы дикие обустраивали. А птиц разных певчих – немерено было.
Был у дедушки Байкала старинный друг – Дед Мороз. Такой же старый, как и он сам. Дружили они с детства самого малого. Вот только виделись редко – уж больно жарко было Деду Морозу в тёплой шубе и валенках. Не мог он долго гостевать у друга своего. Приедет на оленях на недельку-другую, да и снова домой собирается – на Север. Там ему хорошо было. Посему год целый почти и жил он на Севере, среди медведей белых да моржей толстокожих.
Однажды, ни с того ни с сего, люди какие-то дикие на Байкале объявились. Откуда пришли – не знает никто. Птицы полевые не знают, звери лесные не слышали, и рыбы не видели, чтобы плыл на лодке человек какой.
Вышел их старшой – Мандалайкой его звали – из леса на берег и кричит:
– Эй, дядько, зовут-то тебя как?
– Байкалом кличут, милок, Байкалом, – отвечает ему дедушка Байкал.
– Поживём мы у тебя маленько. Ты как, стерпишь-то нас?
– Да чего ж терпеть, коли люди вы разумные да степенные. Живите на здоровье.
Так и стали жить они на берегу у Байкала. Огонь сразу развели. Да не костерок маленький, а пожарище жаркое. Прыгают вокруг огня, кривляются. Чёрные от сажи стали все, грязные. Копчёные, как будто. Всю траву вокруг повытоптали, деревья поломали. А кострище их ненасытное всё больше и больше веток да сучьев требует, жрёт да жрёт сутками напролёт. Много деревьев в округе поломали да поизвели людишки эти.
Не хотели работать люди эти чёрные, хлеб да соль в поте лица добывать. Стали провиант у зверья отбирать да грабежом заниматься. Медведь косолапый малину да ежевику собирал, жирок на зиму нагуливал. Так они его палками из малинника погнали, едва бока не намяли. Сами всю малину с ежевикой сожрали, а кусты поломали. Где теперь ягоды набраться-то?
Земляничку лесную всю уничтожили, не уродит она в году-то следующем. Траву повытоптали. Козлам да оленям жевать нечего стало, а потому ушли они в места глухие, безлюдные.
Когда всё под ногами у себя уничтожили людишки эти копчёные, на деревья полезли. На деревьях-то орешки лесные растут питательные, да пчёлы дикие медок припасли. Вот где поживиться-то можно! И поживились. Все орешки лесные ободрали, птичкам ничего не оставили. Улетели птицы лесные куда глаза глядят. В тёплыё страны, может быть. А может, на Север. Никто не знает. Птенцов малых на крыло поставили, бросили гнёзда свои и улетели.
Захотелось людям этим отведать мёда лесного дикого. А как подобраться к нему? Дупло-то с медком высоко на дереве находится, и охраняют его пчёлы грозные, боевые. Сутки круглые службу несут. Только сунься туда гость непрошенный коварный или чужак прожорливый незваный – мигом закусают, в решето превратят. Страшно было людям. Никто не решался за мёдом слазить. Боялись все.
Тогда выбрал Мандалайка самого мелкого и тщедушного мужичонку и приказал ему за мёдом лезть. Тот не хотел, плакал, в ногах валялся, умолял не посылать его к пчёлам. Но Мандалайка был непреклонен. Он сказал, что если мужик откажется за мёдом лезть, его пожарят на костре и съедят, потому как продуктов у этих людей уже не осталось. Всё вокруг поели.
– Ты худой и маленький, в дупло пролезешь, – сказал Мандалайка, – а мы тебя подсадим, подсобим тебе, – и засмеялся смехом дурным.
Подвели мужика к дереву, где дупло с мёдом было, руки его к дереву притулили, вокруг дерева растянули. Три мужика к заду ему палки приставили и давай его вверх по дереву толкать. Так и дотолкали до дупла. Тут пчёлы всполошились, начали вокруг мужичонки этого кружить. Жужжат, гудят, так и норовят ужалить. Целый рой поднялся, и каждая пчела ужалить его норовит. Ну, думает мужик, конец мне пришёл. Закрыл глаза и приготовился, что заедят его сейчас. Вот, думает, попал. Если здесь не сожрут, то на земле точно зажарят. Что лучше, ещё не известно.
Конец ознакомительного фрагмента.