Как делать революцию. Инструкции для любителей и профессионалов
Шрифт:
При чем здесь социализм? Насколько я понимаю, ОГАС имеет самое прямое отношение к логистике. Логистика, как следует из энциклопедического определения — есть контроль за всеми видами деятельности, связанными с закупкой ресурсов для производства и доставкой готовой продукции покупателю, включая необходимое информационное обеспечение этих процессов. Логистика также координирует взаимоотношения всех членов системы снабжения и распределения. Произошло слово от английского logistics, что буквально означает материально-техническое снабжение. Логистические системы сегодня успешно применяются и совершенствуются, однако ни Японию, ни США это нисколько не приближает к социализму. Хотя, например, в той же Америке сегодня пытаются построить на основе логистики единую общенациональную систему энергоснабжения, принимая во внимание успешный советский опыт.
Предполагалось, что вся производственная информация прямо с предприятий будет поступать на вычислительные центры, которые будут в каждом регионе. Эти центры связывались с помощью сети в единую систему, и обработанная информация поступала в единый общегосударственный центр. С помощью механизмов обратной связи осуществлялся контроль исполнения и постоянная корректировка управленческих решений.
В данном рассуждении упущено самое главное — кто будет принимать решения? Сама система, оператор, верховный совет операторов? Кто здесь будет главным — человек или калькулятор?
То есть система легко работала в условиях постоянного изменения производственной среды, и могла сама вносить корректировки в решения в простых ситуациях.
Как можно говорить, что система работала, да еще и легко, если она даже не проходила производственных испытаний?
На практике это привело бы к постепенному переходу рычагов управления от бюрократического аппарата к «более компетентным органам». Ведь электронная машина и решения принимала бы быстрее, и просчитывала намного больше вариантов, и не спешила бы домой в конце рабочего дня, и не делала бы ничего «по блату». Кроме простого ускорения обработки информации, это давало возможность просчитывать наперед все потребности производства и оптимизировать усилия и средства. Учитывая огромные скорости вычисления, процессом производства можно было управлять в реальном масштабе времени, «на ходу» устраняя ошибки и недоработки. С помощью системы можно было управлять целым комплексом отраслей, планировать потребности не только заводов, но и людей.
Бюрократический аппарат состоит из людей. Если ОГАС будут обслуживать люди, то получим тот же бюрократический аппарат, только технически более оснащенный.
Глушков предложил ввести электронные деньги для расчета с населением в «переходной» период, которые постепенно бы вытеснили «живые» деньги. Ну а убрать электронные деньги, когда технические средства достигнут нужного уровня (естественно, систему предполагалось вводить постепенно, по мере развития производства и технологий), совсем не сложно. Это был уже научно обоснованный и спланированный переход к коммунистическим отношениям.
Стоит спуститься с небес на землю и подумать, что бы делал колхозник Петя в деревне Малые Дыры с электронными деньгами, и как он вообще бы их получал? Какова была бы надежность таких расчетов, учитывая технические возможности того времени? Даже в эпоху Интернета в Америке не могут полностью отказаться от расчетов наличными, хотя достоинства электронных денег вполне очевидны.
Вообще, электронные деньги — это всего лишь один из способов безналичного расчета, старого как мир. Когда деньги были только металлическими, купцы не возили для расчетов друг с другом их телегами, а просто вели расчетные книги. Какое отношение это имеет к коммунизму и преодолению товарно-денежных отношений? Наоборот, в свое время усовершенствование денежной системы привело к их расцвету.
Огромное преимущество перед западными странами состояло в том, что у нас была плановая экономика, а государственная собственность на средства производства не порождала конкуренции и коммерческой тайны, что позволяло легко собирать и обрабатывать информацию для того, чтобы по-разумному управлять экономикой. Просчитанный с помощью ЭВМ научно обоснованный прогноз мог плавно превращаться в государственный план, выполнение которого с помощью той же самой системы сбора и автоматизированной обработки информации можно было в деталях контролировать в режиме реального времени и на ходу вносить коррективы как в планы, так и в ход их исполнения.
Но когда дошло до дела, то все оказалось не так уж просто. В самый последний момент проект был отклонен, и вместо него приняли введение рыночных механизмов для регулирования производством. Это была так называемая косыгинская реформа 1965 года. Отговорка банальная: «рыночная» реформа, как уверяли экономисты, не требовала никаких затрат, а для построения ОГАС нужны были немалые деньги.
Декларируемая цель косыгинской реформы была не в усовершенствовании систем управления народнохозяйственным комплексом, а в увеличении производительности через повышение мотивации к труду. А провалилась она потому, что Косыгин был таким же экономистом, как и Самарский. Впрочем, Косыгин являлся всего лишь лоббистом программы, а не ее автором. Основная идея принадлежала Евсею Либерману, который будучи так называемым теоретиком, за отсутствием реального опыта тоже, кстати, руководствовался постулатами марксизма-ленинизма. В противном случае его статьи не печатала бы «Правда» и он не стал бы придворным экономистом.
Конечно, ОГАС через несколько лет окупила бы себя, но партия выбрала «бесплатный сыр». Возможно, были другие причины — ведь введение такой системы повлекло бы за собой настолько гигантскую революцию в способе производства, что это полностью подорвало бы старый порядок управления и привело бы к коренным преобразованиям всего нашего общества.
Ах, мечты, мечты. И снова никаких цифр. Из чего вытекает вывод, что ОГАС окупила бы себя всего через несколько лет? Технико-экономического обоснования никто не делал.
Довольно скоро бюрократический аппарат отпал бы по ненадобности, а высвобождение людей из рутины производства и обслуживания, и доступ их к всестороннему образованию давал возможность управлять производством буквально каждому. Это давало ответ на тот вопрос, который ставили классики марксизма — вопрос об уничтожении бюрократии, вопрос о снятии разделения труда — верховенстве умственного труда над физическим, вопрос о действительном обобществлении собственности.
Ну, куда же без классиков марксизма к месту и не к месту! Интересно, а кто бы подметал улицы или чистил унитазы в общественных туалетах? И кто бы руководил чистящими и подметающими, если бюрократический ЖЭК упразднен? Ах, да, совсем забыл — всем командовал бы ОГАС.
То есть, введение таких революционных мер требовало революционного сознания, а в партии людей, обладающих таким сознанием, уже было мало… Тем более, что бюрократия, прочно приватизировавшая власть, уже не хотела отказываться от своего особого положения. А рыночные отношения как раз и составляют ту гнилую почву, на которой буйным цветом процветает бюрократия. Вместо ОГАС был взят курс на децентрализацию управления, что усиливало власть «местных князьков». Главным критерием эффективности деятельности предприятий становилась прибыль, отрасли не могли уже управляться централизованно, что неизбежно привело к усилению рыночного обмена. Даже если предприятие было неприбыльным, но в целом для отрасли или для общества в целом, приносило пользу, оно все равно объявлялось «плохим», поскольку с помощью бюрократического аппарата такая «тонкость», как общественная польза, была далеко не всегда заметна.