Как хороший человек становится негодяем. Эксперименты о механизмах подчинения. Индивид в сетях общества
Шрифт:
Предисловие к первому изданию
Покойный Гордон У. Олпорт учил, что предмет социальной психологии – воздействие предполагаемого, реального или воображаемого присутствия других людей на мысли, действия и чувства отдельного человека. В центре его определения стоит отдельный человек, личность, – и личность остается в центре моего собственного представления об этой сфере. Поэтому структура этой книги приблизительно отражает четыре основные категории фактов общественной жизни, с которыми сталкивается личность: город, власть, группы и средства массовой информации. [8]
8
В
В этой книге описаны исследования, которые я вел на протяжении 20 лет, и поблагодарить всех тех, кто помогал мне в отдельных экспериментах, уже не представляется возможным. Однако мне хотелось бы упомянуть нескольких человек, перед которыми я в особом интеллектуальном долгу. В первую очередь это покойный Гордон У. Олпорт, который с самого начала поддерживал во мне убеждение, что я могу принести некоторую пользу социальной психологии, и трое моих учителей и вдохновителей – Соломон Э. Аш, Роджер Браун и Джером С. Брунер.
Многие описанные здесь эксперименты проводились в контексте моих курсов по социальной психологии в Гарварде, Йеле и Городском университете Нью-Йорка. Многие студенты, участвовавшие в этих исследованиях, были моими полноправными партнерами, и я хотел бы выразить признательность каждому из них.
При подготовке этого труда к печати мне очень помогали Элис Б. Корнблит и Александра Милгрэм, работавшие как секретари и редакторы. Предметный указатель подготовила Джоан Гервер.
Наконец, мне хотелось бы поблагодарить нескольких издателей, которые разрешили мне перепечатать статьи, впервые опубликованные в их книгах и журналах.
Введение
Как социальный психолог я смотрю на мир безо всякого намерения управлять им, а с единственной целью понять его и передать это понимание окружающим. Социальные психологи – часть той самой социальной матрицы, которую они взялись анализировать, а следовательно, они могут опираться на собственный опыт как на источник знаний. Трудность в том, чтобы при этом не засушить окружающий мир, лишив его всей радости, спонтанности и живости.
Стремление понять социальное поведение присуще, разумеется, не только психологам, – это нормальное человеческое любопытство. Однако с точки зрения социальных психологов эта задача более насущная, более интересная, поэтому они идут на шаг дальше и превращают ее в дело всей жизни.
Исследования из этого сборника велись в течение 20 лет; их целью было изучить, как социум влияет на поступки и опыт отдельной личности. При этом мы исходили из предположения, что личность, на которую влияют социальные силы, зачастую убеждена, что не зависит от них. Таким образом, это социальная психология реагирующей личности, реципиента сил и воздействий, исходящих из внешнего мира как такового. Это, разумеется, лишь одна сторона медали общественной жизни, ведь мы, отдельные личности, также совершаем действия исходя из внутренних потребностей и активно строим социум, в котором живем. Однако изучение комплементарной стороны нашей социальной природы я предоставил другим исследователям.
Социум сталкивается с нами не как набор отдельных переменных, а как живой, непрерывный поток событий, чьи составные части можно выделить лишь при анализе и чье воздействие можно убедительнее всего показать посредством логики экспериментов. Более того, социальная психология как раз и претендует на способность реконструировать разнообразные
Источник экспериментов, описанных в этой работе, – не учебники, не абстрактная теория, а фактура повседневной жизни. Они опираются на строго феноменологический подход. Каждый эксперимент – это ситуация с открытым финалом, не до конца понятная, неопределенная, чреватая неудачей. Иногда эксперимент лишь подтверждает очевидное, а иногда приводит к неожиданным открытиям. Неопределенность результата и есть самое интересное.
Эксперименты могут быть объективными, но редко бывают полностью нейтральными. Все эксперименты так или иначе проводятся с определенной точки зрения. Так, например, при изучении конформности и подчинения моральное превосходство всегда на стороне того, кто сопротивляется группе или власти. Похоже, в такой ситуации предпочтительнее одиночки. Однако сам экспериментатор, разумеется, задает условия так, что морально приемлемым вариантом может быть только сопротивление. Всеохватное влияние подобных имплицитных оценок само по себе не подрывает значимости экспериментов, однако придает им определенную окраску, которую невозможно определить строго научными методами.
Я не имею в виду, что эксперименты по социальной психологии сводятся к эмоциональному катарсису, главное в котором – чувства и потребности исследователя. Напротив! Даже если стимулом к исследованию были личные интересы, задачи или предвзятые представления, оно не может долго задерживаться на этом уровне. Эмоциональные факторы строго подчиняются экспериментальному методу и идеалам научной объективности.
Самые интересные эксперименты по социальной психологии рождаются на грани наивности и скептицизма. Экспериментатор должен быть достаточно наивным, чтобы усомниться в том, в чем уверены все остальные. Однако ему следует проявлять скептицизм на всех этапах – и при интерпретации данных, и при искушении поспешно подогнать то или иное открытие под общепринятые представления.
Хотя в большинстве статей из этого сборника изложены идеи экспериментов, цель некоторых работ состоит в том, чтобы обосновать эти идеи или отстоять их под напором критики. Иногда же они экстраполируют выводы экспериментов на более масштабные вопросы. Скажем, в раздел о личности и власти я включил статью в защиту этики эксперимента по изучению подчинения. В другой статье отстаиваются его методологические предпосылки. Конечно, без таких статей работа социального психолога немыслима, однако мне всегда было жаль отвлекаться ради них от более приятного занятия – изобретения экспериментов.
Приведу интервью, которое взяла у меня Кэрол Таврис для журнала «Psychology Today». [9] В нем подробно разъясняются некоторые замечания из этого введения и затрагивается широкий спектр моих методологических и предметных представлений.
КЭРОЛ ТАВРИС: В основном ваши работы посвящены опыту городской жизни, и в них выявляются некоторые неосязаемые особенности, отличающие Осло от Парижа, Топику от Денвера и Нью-Йорк – от всех остальных городов. Как вам удается определять подобные особенности?
9
Это интервью было опубликовано под заголовком «The Frozen World of the Familiar Stranger» («Замороженный мир знакомого незнакомца») в журнале «Psychology Today», Vol. 8 (June 1974). Р. 71–73, 76–78, 80. ©1974, Ziff-Davis Publishing Company. Публикуется с разрешения Александры Милгрэм.