Шрифт:
Глава 1
***
…Не успели осесть на землю хилые песчаные облака, потревоженные неожиданным контактом двух движущихся навстречу друг другу тел, как одно из них (этих самых тел) уже вновь стремглав неслось к вратам, ведущим прочь из города, на юго-восток…
Внимательному читателю этот путь покажется смутно знакомым, и он будет недалек от истины. Не особенно усердному, но желающему наверстать упущенное чтецу, мы дадим некоторые пояснения к происходящему действу. Но не слишком докучливые, ибо ищущий да обрящет, а жаждущий знаний – без особого труда их отыщет.
Мы немного отвлеклись; просим покорнейше извинения и возвращаемся
…Попрыгунья бежала что было мочи к южным воротам Града Союзных Прегрешений, не желая ни минуты дольше терпеть притеснения, несправедливость и ещё полдюжины заумных слов, не способных прочно обосноваться в её привлекательной и, в общем-то, неглупой голове. После внезапного столкновения и досадной заминки, образовавшейся вследствие её невнимательности (и этого неряшливого козла, которого, как назло, занесло в такое неподходящее время суток именно в эту часть города), она стала уделять дороге гораздо больше внимания. Конечно, пару незначительных тычков она всё же получила, но это было несопоставимо меньшим злом тому, от которого Попрыгунья столь спешно улепетывала.
Впрочем, то, что ждало девушку впереди, вполне вероятно, могло обернуться куда более серьезными последствиями, чем она рассчитывала. Как бы то ни было, оставаться в городе у неё больше не было ни времени, ни желания. Попрыгунья долго готовилась к побегу, и вот, подходящий момент настал.
Вы спросите, откуда же столь интересная особа убежала, едва успев похватать свои нехитрые пожитки? Из тюрьмы? Из дома, где ей не давала свободы, такой желанной, строгая тётушка, вдова с впечатляющим стажем? Из приюта для лишившихся рассудка и представляющих угрозу всему живому?
Нет, скажем мы, хотя схожие черты всех вышеперечисленных заведений имеются в достатке там, где белый свет стал не мил нашей Попрыгунье… Сказать по правде, не одна она маялась в затенённых застенках своего узилища, делясь с безразличными полотнами горестными вздохами о несчастной девичьей доле. И если уж быть более точными, вздохи и стенания не были исключительно скорбными и заставляющими сердца добрых сжиматься в приступе сопереживания. И если совсем уж отбросить ложную скромность и назвать вещи своими именами нашему догадливому (и уже теряющему терпение) читателю… да-да, наша героиня обитала до недавнего времени в доме терпимости, которыми славился Град Союзных Прегрешений; творя блуд за деньги и тем самым обеспечивая своё существование.
***
Опережая справедливое возмущение нашего благонравного читателя, выскажемся в защиту Попрыгуньи, заодно рассказав о том, что привело её к такой незавидной жизни.
Вернее, кто привёл. Но обо всём по порядку…
Девушка, имя которой мало кто помнит, родилась далеко к юго-востоку от Града Плоти, в типичной полосе малоплодородной землицы на границе вязких болот, нехотя выделивших людям от щедрот своих места под пашню. Рано осиротела; из ближайших родственников у неё остался только старший брат, лоботряс и выпивоха. Когда родителей не стало, дом быстро пришёл в упадок, несмотря на в большинстве своём тщетные попытки брата Попрыгуньи прокормить поредевшую семью. Вскоре он оставил пустое занятие и посвятил себя тому, что удавалось лучше всего – вдумчивому поиску смысла жизни на дне бутылки. Благо, бутылок со дном водилось много, а те, что были без дна, пытливого парня не интересовали. Какой там мог уместиться смысл, если даже жидкость подобный сосуд в себе удержать был не в состоянии?.. То-то.
…Однажды старший попал в совсем уж дурную историю (даже по его меркам), в результате которой оказался должен крупную сумму денег тем людям, с которыми лучше бы вообще не иметь дел. Разумеется, возвращать было нечем, и он решил попытать счастья заняв у соседей. Деревенька, в которой он жил с сестрой, была маленькой и все друг друга знали. Люди, хоть и жалели будущую куртизанку (ожидаемо недолюбливая её брата), при всём старании не смогли бы собрать сумму, способную покрыть долг старшего.
И тогда он совершил поступок, наверное, самый подлый и низкий в своей жалкой жизни: отдал сестру в качестве платы за предоставленные услуги. Девушка, на тот момент достигшая совершеннолетия, была ценным товаром – негодяи, хоть и с трудом сдерживаясь, не тронули её, намереваясь продать в рабство за кругленькую сумму. В результате она оказалась в Граде Союзных Прегрешений, в распоряжении одного из самых высококлассных борделей, носящего репутацию респектабельного (насколько респектабельным может быть публичный дом) и пользующегося благосклонностью весьма обеспеченных клиентов заведения…
…Но не стоит преждевременно рвать на себе волосы и посыпать голову пеплом, оплакивая загубленную душу невинной девушки. Жизнь в её родной деревне была несладкой; лучшей долей для Попрыгуньи было бы выйти замуж за крестьянина, либо охотника, ну, может быть, за копальщика угля… В ту глушь не заносило не то что завидных женихов – ввиду расположения поселения даже воинская повинность не имела там силы… Без парней и крепких молодых мужчин жизнь среди болот стала бы совсем невыносимой, поэтому на протяжении веков за ними никто не наведывался. Налогов в казну государства жители тоже не платили – мытарь не решался отправиться в эти позабытые всеми богами края за грошами, так неохотно оседавшими в карманах жителей приболотной полосы.
Конечно, девушка оказалась заложницей в блудилище и была вынуждена удовлетворять желания клиентов по первому требованию; но зато раз в неделю, помимо базовых предметных дисциплин, она изучала светский этикет и актуальные политические настроения в городе и стране в целом – не сколько для расширения собственного кругозора, сколько для умения развлечь – да, представьте себе, некоторые посетители борделя предпочитали такую замысловатую и извращенную прелюдию главной цели своего низменного визита.
…Несколько раз она пыталась заводить разговор о том, что уже сполна расплатилась за долг брата, но Полуторная Ма – так звали управительницу публичного дома – всегда оставалась непреклонной. Иногда приторно-ласково отказывая, иногда – ворчливо-грубовато посылая Попрыгунью куда подальше. Хотя, в таком заведении, как бордель, в подобных пеших походах особой нужды не было, образно выражаясь. Все они приходили, как правило, самостоятельно.
Кстати, прозвище, закрепившееся за девушкой, пришло на ум Ма тоже не абы откуда – Попрыгунья в силу своего холерического темперамента не могла долго усидеть на месте, особенно во время скучных лекций в редкий выходной день. Полуторная Ма, хоть и была довольно-таки просвещённой женщиной в летах, терминологией заморских мыслителей оперировала топорно; зато она знала толк в другом (иначе не была бы распорядительницей процветающего дома земных наслаждений) – как привлечь и удержать клиентов-толстосумов, способных надолго стать её дойными коровами (козлами, опять же, выражаясь образно – так говаривала сама Полуторная).
У Ма хранилось доскональное досье на каждую девушку, работавшую у неё – она взяла за привычку структурировать данные ещё в самом начале своего пути на поприще организации услуг услаждения страждущей плоти. Попутно классифицируя сильные и слабые стороны своих подопечных. Особое внимание она уделяла «коронному приёму» – услуге, которую заказывали довольные клиенты, выбравшие ту или иную спутницу на ночь, впечатлённые мастерством девушки и вернувшиеся впоследствии за добавкой. Коронным приёмом Попрыгуньи стала… верховая езда. Не в прямом смысле, разумеется. Хотя, при определённом стечении обстоятельств она с легкостью заделалась бы отменным жокеем… Колдобины и неровности дорожного покрытия (кхм, или покрытия на дороге, как будет угодно) во время заездов она инсценировала бесподобно…