Как Кузька с Нафаней Дрёму победили
Шрифт:
Вдруг видит домовенок — кони несутся. Красивая такая тройка лошадей. Копытами бьют, пыль до неба поднимают. От неожиданности домовенок в подсолнухи спрятался. Никак он не ожидал, что именно на этой повозке и приедет друг разлюбезный Нафаня.
Краем глаза увидел Кузька, как с телеги кто-то спрыгнул и кубарем покатился прямо ему под ноги. Когда пыль осела и затих грохот копыт, пыльный клубок встал, отряхнулся и начал ругаться:
— Вот несутся, вот несутся! Беда прямо с ними! Нашептал ведь на ухо, чтоб притормозили
Посмотрел Кузька, а это Нафаня собственной персоной стоит, ворчит! Обрадовался домовенок, что друг приехал, — кинулся к нему:
— Нафаня! Нафанюшка! Уж как рад-то я! Слов не нахожу! — Кузька отряхнул Нафаню, снял с его курточки прилипшие травинки. — Как долго ждал я тебя!
— Главное, дождался, — немного хрипловатым голоском ответил Нафаня.
Он поднял свою котомку, заглянул в нее, проверил там что-то, потом снова связал веревочки и довольно крякнул.
— Вот радость, вот радость, — не мог остановиться Кузька, — как давно не виделись, а тут взял и приехал! Сам догадался иль подсказал кто?
— Неужто я головы на плечах не имею, — обиделся Нафаня. — Решил вот, что пора пришла навестить тебя, узнать, как бываешь-поживаешь, и день рождения твой отметить надобно.
— Надобно, надобно, — приговаривал Кузька, — одно обидно: не помню я, сколько годков мне будет.
— А какая разница. Мы, домовые, не годами, а веками живем, у нас годки считать — со всякого счета собьешься.
— И то верно. А ты, Нафаня, я смотрю, писать научился. Весточку мне прислал.
— Больно надо мне еще и грамоте обучаться. Попросил кого надо, мне и написали. Потом, если желание будет, обучусь. Я уже и несколько букв знаю, — с гордостью сказал Нафаня.
Идут домовые через поле, любуются. Один воробей подлетел к подсолнуху — решил семечки поклевать. А неудобно, головка цветка качается, воробей крылышками машет, равновесие поддерживает.
— Смотри не упади, — сказал воробью Кузька.
— За собой присматривайте, — не очень любезно ответил тот и полетел к другому подсолнуху.
Идут домовые дальше. Вот уже и лесочек показался.
А здесь, — показал Кузька на заросли, — живот мой хороший друг Лешик — я тебе рассказывал про него. Он тоже ко мне на день рождения придет, свидитесь.
— Свидимся, — кивнул нечесаной головой Нафаня.
К речке подошли. По мостику зашагали, но на середине остановились и в воду стали смотреть, Рыбки серебряные плещутся резвятся, из воды выпрыгивают, только брызги в разные стороны отлетают. Упала одна капля на нос Нафане. Он фыркнул, обтерся.
Не люблю, когда меня водой обливают.
Да то ж всего одна капля, — засмеялся Кузька, — ты еще у русалок не был. Уж те как начнут свои игры играть, так рядом не стой, а то потом полдня на солнышке сушиться придется.
— Вот-вот, — пробурчал Нафаня и потащил Кузьку дальше, — идем скорей к тебе, отдохнуть с пути-дорожки надо.
Ага, мотнул своей рыжей копной Кузька, — тебе у меня понравится. А каких пирогов бабка Настасья напекла! А блины! Объедение.
— Со сметанкой? — заинтересованно спросил Нафаня.
— И со сметанкой, и с медом, и со всеми другими удовольствиями.
Вот наконец и деревенька показалась. Идут домовые по улочкам, да что-то не так вокруг. Тишина какая-то необычная.
Вдруг увидел Кузька, что гуси над своим корытом застыли. Как наклонили голову, так и стоят. И не пошевелятся. И голос не подадут. Глаза закрыты, будто спят.
— Эко, как их разморило, — удивленно отметил Кузька, — заснули на ходу.
Но потом еще более странное показалось. Около избы одной собака на задних лапках застыла, а перед ней девчушка какая-то с кусочком хлеба стоит. Вроде как и дает его, но в то же время никак не даст. У обеих глаза закрыты, и стоят застывшие.
А как в избу свою Кузька Нафаню привел, так и сел на пол. Бабка Настасья, нагнувшись, перед печью стоит, огонь в печи не колыхнется, Анютка в погребицу за молоком полезла и на лестнице заснула.
— Ой беда непонятная приключилася, — запричитал домовенок. — Все спят. Что-то неправильное! Ужасное! Ой-ой-ой!
Глава 3. Разгадка
— Вот те раз, — плюхнулся на пол рядом с Кузькой Нафаня, — вот и приехал, называется. Поздравить друга с днем рождения, называется.
— Что же делать мне? — спросил маленький домовенок. — Как деревеньку и всех, кто живет в ней, спасти, от беды отвести? Как разбудить?
Кинулся Кузька в свой уголок, вытащил оттуда сундучок чудесный, открыл крышку и заглянул туда. Но ничего, кроме сказок, там не было. Развернулась одна сказка и стала про прекрасную царевну нашептывать. Кузька глаза прикрыл, улыбнулся и сидит, слушает. Тут Нафаня подошел и крышку сундука закрыл.
— Не время сказочками баловаться. Не найдешь ты здесь ответ на свой вопрос. Чего доброго, еще и сам в сон провалишься. Буди тебя потом. Думай, Кузенька, думай, что делать-то будем.
Залился домовенок горькими слезами, пыль дорожную по лицу размазал, сидит, волосы на голове ерошит, причитает:
— Пропал я, домовой, несчастный я, несчастный!
— Радуйся, что сам не заснул, — рассудительно сказал Нафаня. — Вот если бы не пошел меня встречать, не ушел отсюда, то сидел бы сейчас под кусточком, пятый сон смотрел. А так как ты в полном уме и здравии, то спасешь свою деревеньку. Да еще и я с тобой. Справимся сообща.