Как любить ребенка, не боясь избаловать
Шрифт:
Помните, как Том Сойер красил забор? Приведу целиком этот отрывок:
Том появился на тротуаре с ведром известки и длинной кистью в руках. Он оглядел забор, и всякая радость отлетела от него, а дух погрузился в глубочайшую тоску. Тридцать ярдов дощатого забора в девять футов вышиной! Жизнь показалась ему пустой, а существование — тяжким бременем. Вздыхая, он окунул кисть в ведро и провел ею по верхней доске забора, повторил эту операцию, проделал ее снова, сравнил ничтожную выбеленную полоску с необозримым материком некрашеного забора и уселся на загородку под дерево в полном унынии…
Но в эту мрачную и безнадежную минуту его вдруг осенило вдохновение. Не более и не менее как
Том рассматривал свой последний мазок глазами художника, потом еще раз осторожно провел кистью по забору и отступил, любуясь результатами. Бен подошел и стал рядом с ним. Том проглотил слюну, так ему захотелось яблока, но упорно работал. Бен сказал:
— Что, старик, работать приходится, а?
Том круто обернулся и сказал:
— А, это ты, Бен? Я и не заметил.
— Слушай, я иду купаться. А ты не хочешь? Да нет, ты, конечно, поработаешь? Ну, само собой, работать куда интересней.
Том пристально посмотрел на Бена и спросил:
— Чего ты называешь работой?
— А это, по-твоему, не работа, что ли?
Том снова принялся белить и ответил небрежно:
— Что ж, может, работа, а может, и не работа. Я знаю только одно, что Тому Сойеру она по душе.
— Да брось ты, уж будто бы тебе так нравится белить!
Кисть все так же равномерно двигалась по забору.
— Нравится? А почему же нет? Небось, не каждый день нашему брату достается белить забор.
После этого все дело представилось в новом свете. Бен перестал жевать яблоко. Том осторожно водил кистью взад и вперед, останавливаясь время от времени, чтобы полюбоваться результатом, добавлял мазок, другой, опять любовался результатом, а Бен следил за каждым его движением, проявляя все больше и больше интереса к делу. Вдруг он сказал:
— Слушай, Том, дай мне побелить немножко.
Том задумался и сначала как будто готов был согласиться, а потом вдруг передумал.
— Нет, Бен, все равно ничего не выйдет. Тетя Полли прямо трясется над этим забором; понимаешь, он выходит на улицу, — если б это была та сторона, что во двор, она бы слова не сказала, да и я тоже. Она прямо трясется над этим забором. Его знаешь как надо белить? По-моему, разве один мальчик из тысячи, а то и из двух тысяч сумеет выбелить его как следует.
— Да что ты? Слушай, пусти хоть попробовать, хоть чуть-чуть. Том, я бы тебя пустил, если б ты был на моем месте.
— Бен, я бы с радостью, честное индейское! Да ведь как быть с тетей Полли? Джиму тоже хотелось покрасить, а она не позволила. Сиду хотелось, она и Сиду не позволила. Видишь, какие дела? Ну-ка, возьмешься ты белить забор, а вдруг что-нибудь…
— Да что ты, Том, я же буду стараться. Ну пусти, я попробую. Слушай, я тебе дам серединку от яблока.
— Ну, ладно… Хотя нет, Бен, лучше не надо. Я боюсь.
— Я все яблоко тебе отдам!
Том выпустил кисть из рук с виду не очень охотно, зато с ликованием в душе. И пока бывший пароход «Большая Миссури» трудился в поте лица на солнцепеке, удалившийся от дел художник, сидя в тени на бочонке, болтал ногами, жевал яблоко и обдумывал дальнейший план избиения младенцев. За ними дело не стало. Мальчики ежеминутно пробегали по улице; они подходили, чтобы посмеяться над Томом, — и оставались белить забор. Когда Бен выдохся, Том продал следующую очередь Билли Фишеру за подержанного бумажного змея, а когда тот устал белить, Джонни Миллер купил очередь за дохлую крысу с веревочкой, чтобы удобней было вертеть, и т. д. и т. д., час за часом.
К середине дня из бедного мальчика, близкого к нищете, Том стал богачом и буквально утопал в роскоши…
Том подумал, что жить на свете не так уж плохо. Сам того не подозревая, он открыл великий закон, управляющий человеческими действиями, а именно: для того чтобы мальчику или взрослому захотелось чего-нибудь, нужно только одно — чтобы этого было нелегко добиться. Если бы Том был великим и мудрым мыслителем, он сделал бы вывод, что Работа — это то, что человек обязан делать, а Игра — то, чего он делать не обязан.
Если мы предоставим детям возможность не работать, а играть, делать дело не потому, что оно «надо», а потому что это может быть «здорово», их жизнь станет гораздо интересней, а наша — проще, потому что не придётся наших ребят заставлять и принуждать, тратя на это кучу времени, сил и нервов.
Серьёзный вред
Знаю на собственном опыте, что труднее всего адекватно реагировать на детское непослушание, когда ребёнок причиняет серьезный вред другому. Особенно, когда этот другой совсем малыш. Мне достаточно длительный период времени было трудно справиться с собой и разрулить ситуацию без криков, когда сын отбирал игрушки у младшей сестрёнки, толкал её или стукал. И в момент, когда я сама особенно активно размышляла на эту тему, мне пришло письмо от мамы двоих деток. Она писала о том, что её старшая дочка (3 года) играла с пуговицами и оставила одну на видном месте прямо перед младшим братом (меньше года), а тот её проглотил. Хотя девочка была предупреждена о правилах обращения с мелкими игрушками, об опасности для малыша и пр., случилось то, что случилось. Мама страшно перепугалась, вызвала скорую, но всё обошлось. И вопрос мамы был в том, что же делать в такой ситуации, ведь тут всё могло кончиться очень плачевно? Нужно ли наказать ребёнка в такой серьёзной ситуации и как?
Практически в это время сходный случай произошёл и с моими детьми. Поэтому отвечая на письмо этой мамы, мне было на что опираться. Мой сын прищемил сестрёнке пальцы балконной дверью. Когда я увидела посиневшее вмятины на уже опухающих пальчиках, я была уверена, что у дочери перелом, но, слава Богу, всё обошлось. Даже рентген в травмпункте не стали делать, врач сказал, что это просто ушиб.
Итак, ответ на письмо.
Ситуация сложная. Ведь вред ребёнок нанёс не себе, а другому, более маленькому и беззащитному, тем более, был предупреждён об опасности заранее. Если бы вы отлупили Машу с целью «Чтоб на всю жизнь запомнила», — это бы тоже не помогло. А скорее всего бы, и озлобило. Давайте рассуждать так. Она ещё сама совсем маленький ребёнок. Она за саму себя редко когда может отвечать. Что уж тут про ответственность за другого говорить. Это воспитывать надо, конечно. Но всё будет постепенно. И всё-таки 3 года — ещё не тот возраст. Что делать? Объяснять. С примерами. С описаниями. Стараясь не на сознание ставку делать, а чтоб через чувства понимание пришло. НЕ «Ты старшая. Ты должна заботиться о Ване». А как-то так: «Я страшно перепугалась за Ваню! Проглотить пуговицу — это очень опасно. У него мог заболеть животик. Ему могло быть трудно дышать. Мы бы все очень за него переживали. Бедный наш малыш! Маме всегда страшно, когда что-то происходит с её любимыми детками. Помнишь, как я испугалась за тебя, когда ты ___ (вспомнить подходящий случай). Теперь за Ваню тоже боюсь». Ну и всё-такое в том же духе. Цель: донести до дочери ваши переживания, вашу любовь к обоим своим детям (несмотря ни на что) и необходимость прислушиваться к вам в вопросах безопасности. Объяснять, напоминать, объяснять, напоминать, объяснять… Пока количество не перейдёт в качество.