Как меня опять надули
Шрифт:
Тот горько вздохнул,
– Уж лучше бы корову, Мириель была бы довольна, а так, хоть домой не возвращайся. Ну, и что я с тобой, делать буду?
– А есть варианты?
Он разрезал ножом веревку и повел меня по тропинке в лес. Первое время мы шли молча, искоса поглядывая друг на друга, но молчание с каждой лигой становилось все более невыносимо.
– Ты не бойся, она у меня отходчивая, – вдруг сказал Людоед. – Покричит, повоюет, а там, глядишь, и смилуется. Главное, не возражать ей. Ежели что, сразу падай на
В земле чернела большущая яма, с уходящими вниз ступеньками.
– Помни: падать на землю и беречь голову, – в последний раз прошептал попутчик и толкнул меня вниз.
Двери землянки были широко раскрыты. Вырытая в далекие времена, она поражала своей просторностью и чистотой: земляные стены были везде тщательно отшлифованы и завешаны искусными вышивками, спинки немного громоздких стульев укрывали кружевные накидки, чисто выметенный пол поражал своим блеском. Вдали угадывались другие покои, деликатно закрытые от посторонних хитроумно сплетенными ковриками. Возле очага, присев на колени, хлопотала женщина в нарядном фартуке с крупными оборками и полосатой юбке. Напевая веселый мотивчик, она подбрасывала поленья в жаркое горнило очага и косилась на висевшие на стене старенькие часы. По всему было видно, что хозяйка ждала любимого мужа. Но вместо него в их уютное жилище влетела я и от смущения застыла на пороге.
– Ноги вытирайте, пожалуйста!
Разглядев на полу коврик, я потерла о него изрядно вымазанные подошвы сапожек.
– Здрасте.
Но она глядела мимо меня,
– Это все, а где овощи? Ты же должен был принести не только мясо! Людоед, смущенно положил на кухонный стол маленький сверток.
– Не дают больше. Совсем к нам уважение потеряли. Как платить дань, так у них либо мыши все погрызли, либо град побил, ну что мне драться с ними что ли… Ты же знаешь, я не могу.
– А дед твой мог, и отец мог, и все могли! О семь подземных богов, я вышла замуж за людоеда, все говорили: "Иди, не прогадаешь, завсегда сытая будешь." И где это мясо, где, я спрашиваю?
Ну думаю, пора на землю падать, но везде были постелены такие чистенькие половички, а мой наряд был так давно не стиран, что я лишь спрятала лицо в ладонях и присела, привалившись к стене и стараясь стать как можно незаметнее.
– Дети второй день на одних ягодах. Не можешь прокормить семью – меняй профессию или фамилию. Вот погляди, девчонку запугал до смерти, сидит в углу и умирает от страха, – и обращаясь ко мне, проворчала. – Нечего рассиживаться, живо в котел.
И вот я сижу в огромном котелке, варюсь понемногу. Рядом плавает крупно нарезанная трава, кусочки яблок… Я нервно оттолкнула ногой горячий пучок петрушки и задумалась. Что бы сказали придворные сочинители некрологов: скончалась посреди щей или достойно умерла в горячем бульоне? Положив подбородок на согнутые руки, я наполовину высунулась из-за толстого ободка кастрюли. Такая аккуратная чистенькая комнатка, крынки из под молока сушатся – век бы здесь жила! Но. На дне вода начала закипать, и я попыталась незаметно выскользнуть на пол, но мой маневр был сразу замечен и отвергнут уже в самом начале.
– Горе мое, – застонала людоедка, с силой нажав мне на голову и целиком погрузив в бульон.
– Ой, больно же, – я отчаянно забила по воде руками, – нельзя же так, вдруг потом волос в супе попадется, вы что, не брезгливые?
Сверху в котел что-то посыпалось.
Соль, поначалу решила я, но это было нечто страшно скользкое и мыльное. Взяв в сильные ладони мою голову, женщина с упорством, граничащем с жестокостью, крепко терла мою светлую макушку, виски, отмывала лицо ужасно жесткой мочалкой. Пена лезла в рот.
– Ну будет, – внезапно она отпустила меня, как будто минуту назад не хотела утопить. – Будет, давай вылезай, а то к ужину все перемыться не успеют. Вот, держи, переоденься, а я твои одежки пока прополощу.
Ничего не понимая, я начала расстегивать тугие эльфийские пряжки негнущимися пальцами, но, перехватив заинтересованный мужской взгляд, вдруг засмущалась и поспешила скрыться за занавеской, по пути столкнувшись с прелестной девочкой. Та испуганно поглядела на меня, не вынимая изо рта палец, опрометью бросилась в комнату и ткнулась головой в фартук матери. Мириель погладила её по голове и успокоила:
– Не бойся, это просто эльфийка, она нам ничего плохого не сделает.
Кутаясь в широчайшее полотенце, я стыдливо подала женщине одежду.
– Вот и славно, сейчас посидим после баньки, чайку попьем, да побеседуем. На моего мужика внимания не обращай, он страшно застенчивый, когда чужие в доме.
Я старалась не смотреть, как Людоед, громко отфыркиваясь долго мылся, крякал, поднимая мыльные волны, выплескивающиеся через край. Как с визгом возились в котле трое озорников-детишек. Чашка едва держалась в моих усталых руках, маленькая ложечка дрожала на её дне, и, боясь уронить, я поставила на стол недопитый чай, устало опустив голову. Мириель поняла все без слов – взбила высокую гору подушек и уложила меня в постель под толстое самотканое одеяло. Растворяясь в уюте их жилища, я сразу доверчиво заснула, да так крепко, как не спала с тех пор, когда убежала из Валинора.
– Бедняжка, – она долго гладила меня по спутанным волосам. Вздрагивая во сне, я внутренне оплакивала свою судьбу. Враги были везде, а я, как ловко загнанная дичь, бежала припадая на израненные ноги, пряталась, но преследователи неумолимо приближались. Мне хотелось остановиться и крикнуть, что я сдаюсь.
Теплая ладонь осторожно коснулась моей щеки, вытерев набежавшую слезу.
– Ты Эльфарран, аранель, и не дело, раскисать на полдороге. Сложно? Страшно? Борись, перестань чувствовать себя жертвой. С сегодняшней ночи роли меняются, теперь ты – охотник!
Слабый шепот слышался мне всю ночь, я зажимала уши, накрывалась подушкой, но упрямые слова, терпеливо нашептывали, советовали, учили. Утром я помогла хозяйке дома приготовить завтрак, натаскала воды из ближайшего источника, вымела пол, и, взяв детишек, увела их на прогулку на ближайшую полянку. Беззаботно растянувшись на мягкой траве и закрыв глаза, я вспомнила дом и родных.
Вдруг, рядом прошуршал подол длинной суконной юбки.
– Спасибо за помощь, Эльфи. – просто сказала она.