Как мы меняемся (и десять причин, почему это так сложно)
Шрифт:
Многие из тех, с кем я работаю, нашли удивительный способ измениться и идти вперед, несмотря на серьезный деморализующий опыт. Они возвращаются в школу или в коллектив, развиваются профессионально, возобновляют занятия спортом, заводят друзей, находят любимых. Однако многие охраняют существующую реальность как святыню и отказываются от перемен. И тем и другим есть что рассказать нам о сложной и часто парадоксальной природе личностных изменений.
1. Сопротивление изменениям защищает от осознания, что ты одинок и сам несешь ответственность за свою жизнь.
2. Сопротивление изменениям позволяет не думать о том, «что дальше».
3. Сопротивление изменениям защищает от неизвестности.
4. Сопротивление изменениям защищает от собственных ожиданий.
5. Сопротивление изменениям защищает от ожиданий других.
6. Сопротивление изменениям защищает от осознания своего места в жизни.
7. Сопротивление изменениям защищает от осознания, как далеко вы от цели.
8. Сопротивление изменениям
9. Сопротивление изменениям защищает от изменения взаимоотношений с окружающими.
10. Сопротивление изменениям защищает от изменения взаимоотношений с собой.
Я начал формулировать принципы механики изменений в молодости, будучи социальным работником в Уолтеме, штат Массачусетс, когда занимался групповой работой с пациентами с различными психическими заболеваниями. Группа была открытой: одни постоянно уходили, а другие присоединялись. Со временем у меня возник вопрос: почему участники группы упорно сопротивляются положительным изменениям?
Несколько лет подряд я систематически задавал этот вопрос пациентам. Несмотря на различия между людьми, ответы были удивительно схожи.
Однажды ночью я сел и классифицировал ответы. Я пришел к выводу, что у каждой причины сопротивления изменениям есть свои внутренние логика и обоснование. Я стал рассматривать желание оставить все как есть в качестве образа действий, как некий ответ для тех задач, которые не решаются изменениями. Это касается даже таких ситуаций, где перемены напрашиваются сами собой. Я назвал получившийся список «Десять причин не меняться» и показал своей группе.
С пациентами мы анализировали моменты, которые представляют наибольшие трудности для пациентов. «Десять причин» стали мощным инструментом. Отказавшись от примитивного категоричного восприятия «перемены – это хорошо, а статус-кво – плохо», мы с любопытством присмотрелись к желанию ничего не менять. Если воспринимать его как благоразумную модель поведения, выяснили мы, люди легче осуществляют перемены. Анализ помогает высвободить мотивацию. Это более эффективно, чем следовать чужим советам и инструкциям. Мы освобождаемся, как фокусник Гудини [27] : тело, сдавленное цепями, ремнями и тканью, нужно расслабить, не пытаться разорвать путы, а поддаться им.
27
Гарри Гудини (1874–1926) – американский иллюзионист и актер. Прославился сложными и рискованными трюками. Прим. ред.
Я понял, что ключ к переменам – в этом парадоксе.
Позже я применил «Десять причин» в своей психотерапевтической практике. Результат аналогичный: люди осознали взаимосвязь сопротивления переменам с привлекательностью и обоснованностью желания ничего не менять. Я успешно протестировал десять причин и в личной жизни, чтобы совершить изменения, которых никак не мог добиться, несмотря на все желание.
Мое осознание парадоксальной природы изменений не ново. По сути, это отражение главной ценности в социальной работе. Выражение «найти отправную точку» стало ключевым в моей практике. Это способность непредвзято проанализировать ситуацию пациента, а не подталкивать его к переменам. «Десять причин» отражают и другие терапевтические методы, например «парадоксальное вмешательство» [28] (забавное для реверсивной психологии определение) в семейной терапии, когда врач советует пациенту и далее придерживаться поведенческой модели, от которой тот хочет отказаться, чтобы показать логику разрушительного поведения. «Десять причин» схожи и с концепцией «безусловного позитивного внимания» в гуманистической психологии [29] , и с взятым из буддизма психотерапевтическим подходом «поддаться сопротивлению» [30] , и с «мотивационным консультированием» [31] при работе с зависимостью, когда в беседе с врачом беспристрастно фиксируются все за и против, в отличие от конфронтации с выключенным и неспособным разумно мыслить мозгом.
28
D. M. Foreman, “The Ethical Use of Paradoxical Interventions in Psychotherapy,” Journal of Medical Ethics 16, no. 4 (1990): 200–205, doi:10.1136/jme.16.4.200.
29
C. R. Rogers, “The Necessary and Sufficient Conditions of Therapeutic Personality Change, Journal of Consulting Psychology 21, no. 2 (1957), 95–103, doi:10.1037/h0045357.
30
J. Gleser and P. Brown, “Judo Principles and Practices: Applications to Conflict-Solving Strategies in Psychotherapy, American Journal of Psychotherapy 42, no.3 (1988), 437–47.
31
W. R. Miller and S. Rollnick, Motivational Interviewing: Helping People Change (New York: Guilford Press, 2013).
Найти «отправную точку», раскопать причины нежелания меняться, воспринимать его как разумное – все это
Почти два десятилетия «Десять причин» пролежали в ящике. Я обращался к ним время от времени, чтобы лучше понять природу сопротивления пациентов. Этот инструмент казался надежным и понятным, в духе прагматичного подхода Дьюи. Но со временем я понял, что «Десять причин» помогают глубже понять сложные процессы, лежащие в основе перемен. Попытка структурировать результаты жестокого общего разочарования теперь превратилась в нечто измеримое.
Это не значит, что «Десять причин» существуют в теоретическом вакууме. Они связаны с неким важным опытом – нашей способностью надеяться и разочарованием, которое заставляет бояться надежды. Но все это было не больше, чем теорией, любопытной идеей.
Недавно все изменилось.
Осенью 2018 года я выступал с лекцией на тему десяти причин в Ратгерском университете в Ньюарке в рамках курса психологии эмоций профессора Кента Харбера, социального психолога, изучающего психологические ресурсы. При словах о боязни надежды Кент оживился и предположил, что мои теоретические изыскания можно измерить и изучить. Так начались совместные исследования, подтвердившие данные, полученные мной в практической работе [32] .
32
Валерия Вила и Кристин Назер – студентки магистратуры, отличницы, работающие с Кентом Харбером и Томасом Мэллоем, социальным психологом колледжа Род-Айленд. Рукопись (в процессе работы): Харбер К. Д., Вила В., Мэллой Т., Назер К., Элленхорн Р. Боязнь надежды: измерения и последствия. Исследование боязни надежды включает семь этапов. Первые четыре посвящены поиску доказательств, что можно точно измерить страх надежды. В ходе трех остальных исследований мы получили результаты, которые описаны в этой книге. Эффекты проявляются в разной степени, но достаточно сильно, чтобы говорить об их достоверности. Тем не менее исследованию предстоит еще один важный этап – получение экспертной оценки сотрудников научного журнала.
Глава 2. Конфликт между желаемым и действительным
Сладкая мука ожидания позволяет нам чувствовать, что мы живы.
В начале 1930-х профессор психологии Берлинского университета Курт Левин сидел в кафе с большой группой студентов [33] . Официант внимательно выслушал их пожелания, ничего не записывая, и ушел. Через 15 минут он вернулся с подносом и поставил перед каждым заказ. Позже, когда официант уже убрал со стола, но еще не принес счет, Левин попросил повторить, что ел каждый из них. Официант прекрасно справился с задачей. Тогда профессор поинтересовался, что заказывала большая компания за соседним столом. Официант поразился: «Понятия не имею, они уже расплатились!» Для Левина, обладавшего даром видеть сложное в обычном, наступило озарение. «Как же так? – изумлялся профессор. – Официант помнит все до мельчайших подробностей, но только пока клиент не уплатил по счету». Левин предположил, что с момента принятия заказа до закрытия счета возникает конфликт, который стимулирует работу памяти. Но с завершением задачи (оплатой счета) напряжение исчезает, как и зафиксированная информация.
33
A. Hartman, “You Can Sharpen Your Memory with the Zeigarnik Effect,” Curiosity.com, July 24, 2018, curiosity.com/topics/you-can-sharpen-your-memory-with-the-zeigarnik-effect-curiosity/.
Размышляя об этой простой ситуации – принятии заказа официантом, – Левин и другие исследователи пришли к общим теориям достижения целей. Левин – основатель современной социальной психологии и ключевая фигура психологии организации. Самые важные аспекты его работы касаются конфликта, возникающего между реальностью и ожиданиями при стремлении к конкретной цели, и влияния интенсивности этого конфликта на нашу мотивацию [34] .
Левин попал под влияние гештальтпсихологии [35] – радикального подхода к изучению человеческого мировоззрения и решению проблем. Для понимания идей, касающихся мотивации, важно разобраться в термине «гештальт». Осознание взаимосвязей между конфликтом, целями и мотивацией поможет вам понять мои выводы в отношении личностных изменений.
34
Блюма Зейгарник, одна из студенток Левина, продолжила изучать и подтвердила эту гипотезу. Психологический эффект, что люди лучше запоминают незавершенное действие, чем завершенное, получил название «эффект Зейгарник». Спустя почти 90 лет «эффект Зейгарник» применили для разработки новых правил NBA в отношении вынужденного нарушения правил.
35
K. Koffka, “Perception: An Introduction to the Gestalt-Theorie,” Psychological Bulletin 19, no. 10 (1922), 531.