Как организовали внезапное нападение 22 июня 1941. Заговор Сталина. Причины и следствия

Шапталов Борис Николаевич

Могли эти сведения немецких дипломатов быть дезинформацией? Да, могли. Но означало ли это, что их надо было оставить без внимания? Нет. А если это правда? Но немало авторов играют в простачков. Пишут: такой-то разведчик сообщил, что война начнется 15 мая, а она не случилась. Что должен думать Сталин? А Сталин (как и современные авторы) должен был понять, почему Германия не напала 15 мая. Ответ лежит на поверхности и не требует гигантских умственных усилий. Десятки немецких дивизий внепланово оказались втянуты в боевые действия в Югославии и Греции. Соответственно сдвинулись сроки нападения на СССР. К тому же задача разведчиков не столько узнать дату, сколько обозначить саму угрозу войны. А начнется она 15 мая или 31-го – дело пятое. Главное – предупредить руководство. В этом случае не надо гадать на ромашке, а сделать естественный ход – повысить уровень

боеготовности приграничных войск. Ничто не мешало отдать приказ покинуть солдатам казармы и под видом учебных занятий (а они, разумеется, нужны в любом случае – на то и армия) окопаться. Если войны не будет – прекрасно. Подразделения с песнями вернулись бы в военные городки, а если разведчики оказались правы, то войска, как им и полагается, встретили бы врага во всеоружии.

Узнать строго хранимую дату нападения врага – редчайшая удача. В мировой истории вряд ли наберется пара подобных случаев. Вооруженные силы не должны рассчитывать на чудеса от разведки, что она сообщит, в который день, час и на какой секунде противник откроет огонь. Их задача – быть готовыми к любым неожиданностям, тем более это касается войск приграничных округов. В СССР они не случайно назывались Особыми: Прибалтийский Особый военный округ, Западный Особый военный округ, Киевский Особый военный округ. Название Особый (причем с заглавной буквы, что подчеркивало их значимость) указывало на то, что они находятся на направлениях вероятного удара противника. Закавказский или Среднеазиатский военные округа таких обозначений не имели. Из этой возможности строилась дислокация войск, планы обороны и наступления, строительства укрепрайонов и прочей военной инфраструктуры (аэродромы, склады, определялись размеры запасов военного снаряжения).

При этом точно были известны временные рамки «окна» для нападения – это май – август. То было время наиболее удобное для наступления пехоты, движения танков и полетов авиации. Выходит, в этот период войска должны быть готовы в наибольшей степени, а уж будет война или нет – события покажут.

Проблема «внезапного нападения» 22 июня состоит в том, что войска Особых округов почему-то находились в расслабленно мирном состоянии даже после того, как вермахт закончил операции на Балканах и высвободил свои силы. К тому же война в Европе полыхала уже почти два года, Германия захватила десять государств и постоянно поступали сведения о концентрации большой массы войск на границе с СССР. Так чего было гадать, будет война или нет? К тому же разведка не молчала, а регулярно сообщала тревожные сведения. Однако если разведчики говорили одно, то руководитель военной разведки почему-то настаивал на совсем ином.

Сохранилась докладная начальника Главного разведывательного управления Генерального штаба Красной армии Ф.И. Голикова. Это удивительный документ. Обычно обзор разведывательных источников адресуется непосредственному руководству – наркому обороны и начальнику Генштаба. Однако докладную, датированную 20 марта 1941 года, Голиков адресовал через головы своих начальников Совету народных комиссаров и ЦК ВКП(б)! Вещь немыслимая. Самодеятельность в таких вопросах, тем более в то время, была невозможна. Голиков пребывал на посту начальника ГРУ всего полгода, а пост был очень горячим. С 1937 года расстреляли четырех руководителей военной разведки, а пятый вскоре тоже будет арестован и расстрелян. Может, Голиков был принципиальным человеком, что решился выйти на несвойственный его должности уровень? Ничего подобного! Знавшие его характеризуют Филиппа Ивановича как осторожного человека. Значит, санкция на представление докладной Голикова правительству и ЦК была дана кем-то «сверху». Прежде чем угадать, кем именно, ознакомимся с заключением доклада.

«Выводы

1. На основании всех приведенных выше высказываний и возможных вариантов действий весною этого года считаю, что наиболее возможным сроком начала действий против СССР являться будет момент после победы над Англией или после заключения с ней почетного для Германии мира.

2. Слухи и документы, говорящие о неизбежности весною этого года войны против СССР необходимо расценивать как дезинформацию, исходящую от английской и даже, быть может, германской разведки» [12] .

12

1941 год. Кн. 1. С. 780.

Получается, начальник ГРУ Голиков ввел в заблуждение высшие органы государственной власти – ЦК правящей партии, правительство, а также своих непосредственных начальников – наркома обороны и начальника Генштаба. Дело по тем временам подсудное. Арестовывали за куда меньшие проступки. Во всяком случае, Голиков должен был оказаться в одной «расстрельной команде» с командованием Западного фронта. Однако с ним ничего страшного не произошло. Его освободили от должности лишь в августе 1941 года, затем доверили командование армией, фронтом и, наконец, в 1944 году поставили во главе управления кадров Красной армии. С чего такие милости? Почему, несмотря на явный провал, он был прощен и даже продвинут по служебной лестнице?

Можно возразить: Голиков лишь озвучил данные своих разведчиков. Что делать, если эти бездари не смогли добыть правдивую информацию и слили руководству нацистскую дезинформацию. Однако это не так. Разведчики сделали свою работу на отлично. В докладной сообщалось:

«…Источники говорят о готовящемся якобы нападении Германии на Советский Союз».

«Для борьбы с Англией достаточно тех сил, которые сосредоточены на канале [13] , а остальные силы свободны для борьбы против СССР. Выступление необходимо для того, чтобы создать ясность на Востоке и ликвидировать постоянную опасность того, что СССР может выступить на стороне Англии…»

13

Ла-Манш. (Здесь и далее примеч. авт.)

«…По данным нашего агентурного донесения на февраль 1941 года.:.для наступления на СССР создаются три армейские группы: 1-я группа. наносит удар в направлении Петрограда, 2-я группа. – в направлении Москвы, и 3-я группа. – в направлении Киева».

«…По сообщению нашего ВАТ [14] из Берлина, по данным вполне авторитетного источника, начало военных действий против СССР следует ожидать между 15 мая и 15 июня 1941 года» [15] .

14

ВАТ – военный атташе.

15

1941 год. Кн. 1. С. 778, 779.

Прекрасный анализ! Какие точные данные добыли разведчики. И со сроками нападения не было промаха, они были сдвинуты из-за войны с Югославией и Грецией, начавшейся в апреле, так что военный атташе, по сути, не ошибался. Сталин мог обоснованно обвинить Голикова в тяжком преступлении: своими «Выводами» он ввел руководство СССР в роковое заблуждение, тем более что они полностью противоречили сообщениям разведчиков. Но не обвинил. И не наказал, а продвинул по служебной лестнице. Почему? Ответ может быть только один: потому, что противоречащие данным разведки «Выводы» вписал в докладную сам Сталин. Больше некому. Лишь он мог выступить инициатором беспрецедентного шага начальника ГРУ – подать докладную через головы своих начальников. Никто другой не осмелился бы. Получается, что именно Сталин через Голикова вбросил дезу для правительства СССР. Поэтому те, кто был ознакомлен с докладной Голикова, – Молотов как глава правительства, Маленков, курировавший в ЦК оборонный комплекс, Берия как нарком внутренних дел и член политбюро, не говоря уже о Тимошенко и Жукове, – прочно «забыли» о докладной.

На этом срыв подготовки к войне не закончился.

3

5 мая 1941 года Сталин выступил с речью перед слушателями военных академий, которую некоторые авторы истолковали как чуть ли не программу завоевания Европы. Но когда 15 мая к нему пришли Жуков с Тимошенко с проектом директивы нанесения превентивного удара по накапливаемым силам противника, вождь вдруг дал задний ход: мол, мало ли что я говорил! Так чему верить: словам политика или его делам? Спрашивается: не была ли в таком случае речь 5 мая отводом от возможных в будущем подозрений, когда свершится великая подстава Красной армии? Тогда можно сослаться на свое выступление как на желание наступать, а не вести глухую оборонительную войну.