Как организовали «внезапное» нападение 22 июня 1941. Заговор Сталина. Причины и следствия
Шрифт:
И с каких это пор всеобщая воинская обязанность есть пролог к войне? В современной России сохраняется всеобщая воинская обязанность, означает ли это, что Москва готовится развязать мировую войну? Зато в США воинская обязанность была упразднена в 1971 году, и разве это помешало Америке посылать войска воевать в другие регионы мира? И неужели всеобщая воинская обязанность в Израиле означает, что это государство собирается захватить Ближний Восток?
Но дело не в критике умозаключений В. Суворова. Принятие Закона о воинской обязанности было не актом, раскрывающим агрессивные намерения Кремля, а прыжком в последний вагон уходящего поезда. И с этой точки зрения закон 1 сентября 1939 года выглядит несколько странным потому, что это запоздалая мера. Вот что написано в «Кратком курсе ВКП(б)», вышедшем в сентябре 1938 года: «Немецкие фашисты не скрывали, что они добиваются подчинения себе соседних государств или, по меньшей мере, захвата территории этих государств, населенной немцами. По этому плану предполагается: сначала захват Австрии, потом удар по Чехословакии, потом, пожалуй, – по Польше, где тоже имеется целостная территория
164
Краткий курс ВКП(б). М., 1938. С. 317, 318.
Как видим, последовательность будущих событий описана достаточно точно. Но раз «вторая империалистическая война на деле уже началась», то разве не следовало поспешить с принятием Закона о всеобщей воинской обязанности? Неужели Сталин был настолько наивен, что верил, будто мировая война обойдет Советский Союз? Разумеется, никаких иллюзий не было, о чем неоднократно говорилось в партийных документах и неустанно твердила советская пропаганда. Так отчего случилась такая задержка? А это уже по-настоящему серьезный вопрос!
То, что в случае нападения Германии на Польшу начнется общеевропейская война, стало ясно сразу после того, как главы правительств Франции и Великобритании в апреле 1939 года заявили, что не оставят Польшу в случае конфликта одну. Когда Берлин сделал заманчивое предложение Кремлю о заключении договора о взаимном ненападении, Сталин, конечно, понимал, что его заключение приведет к войне между западными государствами. Перед ним стоял выбор: попытаться спасти их или начать свою игру. Вот это и вызвало и вызывает до сих пор неприятие определенных умов. Как это Советский Союз посмел начать свою политику во имя собственных интересов?
Кремль должен был броситься спасать западные державы, считает британский подданный, пишущий под псевдонимом В. Суворов. Как это сделал Павел I в 1799 году, Александр I в 1805 году, а до них Елизавета I в Семилетней войне, Николай I в 1849-м и Николай II в 1914 году. Да, именно так правители России и поступали. Но спрашивается: чем все это кончилось? Что Россия получила в ходе этих войн за чужие интересы, которые российские правители посчитали своими? Вопрос из разряда риторических. Потому что ответ прост: в лучшем случае ничего, в худшем – катастрофу.
Опыт тех войн вполне мог заставить Сталина предпочесть иной вариант. А именно: вы там воюйте, а мы останемся пока в стороне и будем решать свои собственные задачи. И опять же это решение было принято после того, как все попытки договориться о совместных действиях с Францией, Англией, Чехословакией и Польшей были торпедированы. Нет так нет. Почему это Сталин должен был отказаться от предложенного ему воссоединения с Западной Украиной и западной частью Белоруссии, тем более что прецедент был? Когда Александр I (а до него Павел I) убедился в двуличной позиции своих союзников, он не только заключил мир с Наполеоном, но и союз. В соответствии с ним к России был присоединен Тернопольский округ, принадлежавший Австрийской империи, и с согласия Франции – Финляндия. Все это было проделано в 1809 году. А на встрече в Тильзите недавно воевавшие императоры не только протянули руку дружбы, но и заговорили о совместном походе против Османской империи. Дальнейшие переговоры не удались. Не поделили Константинополь. И вскоре Наполеон решил разгромить Россию.
Знакомо? Именно по этому алгоритму прошли отношения между Германией и Советским Союзом в 1939–1941 годах. Вроде бы есть повод для нападок. Можно, конечно, пошпынять и царя, и генерального секретаря. А можно понять другое: это и есть политика. И таковой она была, есть и будет. И положение с современной Россией, которая прошла этап от обожания Запада к разочарованию в нем и ныне находится в поиске новых союзников и нового осмысления себя и своего положения, тому дополнительный пример.
Но вернемся к Сталину. Парадоксально, но понимал он это или нет, но кремлевский вождь сделал все, чтобы спасти западные демократии. Каким образом?
На это отвечает сам В. Суворов. Правда, сам того не понимая. Он пишет: «Выдающийся теоретик стратегии Б. Лиддел Гарт считал: «В 1939 году немецкая армия не была готова к войне. Командование, полагаясь на заверения Гитлера, не ожидало войны… С этим мнением согласны все, даже официальные советские историки: «К осени 1939 г. германский вермахт не был готов к мировой войне… Ввозилось 50 проц. потребляемого в государстве свинца, 80 проц. – каучука, 90 проц. – олова, 95 проц. никеля. По меди эта цифра составляла 70 проц., по бокситам – 99 проц. Нефть Третий рейх практически всю закупал в других странах. Оснащенность немецких вооруженных сил к 1 сентября 1939 г. уступала нашей… К этому надо добавить, что все танки – легкие. Ни одного тяжелого, ни одного среднего. Почти половина из них (1445 единиц) – очень легкие, весом по 5–6 тонн и с пулеметным вооружением. Полевая артиллерия Германии осталась на уровне Первой мировой войны. А за спиной Британии – весьма нейтральная Америка. Против Гитлера – весь мир. Союзная Япония ничем ему помочь не могла. Промышленность Германии работала в режиме мирного времени при катастрофической нехватке стратегического сырья, которое негде было взять даже при условии захвата почти всей континентальной Европы. И с такими силами начинать мировую войну? Если Гитлер и планировал войну, то никак не раньше второй половины 40-х годов» [165] .
165
Суворов
Итак, В. Суворов собрал необходимые факты для анализа. Осталось сделать вывод. Какой? Не тот, что пытается навязать читателю автор выкладок. Вывод на деле получается следующий: гитлеровскую Германию надо было громить как можно быстрее, пока она не усилилась до надлежащего для мировой войны уровня! Но от помощи Красной армии Польша и Чехословакия отказались. Переговоры с англо-французской делегацией о военном союзе летом 1939 года зашли в тупик. И тогда Сталин подталкивает Париж и Лондон, как бы говоря: «Тогда сами воюйте, пока Гитлер еще недостаточно силен. Сил у вас с Польшей, колониями и США в резерве достаточно. Хватит уступок, переходите в наступление!»
И 3 сентября Даладье с Чемберленом делают наконец то, что надо было сделать еще в 1938 году, – объявляют войну. Германия оказывается в ситуации борьбы на два фронта. Войск, естественно, не хватает. На границе с Францией находится всего 23 дивизии без танков и бомбардировщиков. Да и истребителей немного, все задействовано в Польше. Идеальная ситуация для удара. Кстати, и Сталин тогда не отдал приказ на ввод войск Красной армии на территорию Польского государства. Наверняка стал бы выжидать, а не становиться участником европейской войны, тем более на стороне Германии. Но… англофранцузские вооруженные силы не сдвинулись с места, предав Польшу. Даже в такой благоприятной ситуации они повели себя как трусы. Выходит, Сталин был прав, покончив с дипломатическими играми! Как с такими заключать соглашение о военном союзе? Как выяснилось, они не только союзникам, но даже себе помочь были не в состоянии и позорно проиграли кампанию 1940 года. А ведь шанс покончить с нацизмом в 1939 году у Англии и Франции был. И то с подачи Сталина. Вот вам и агрессор! Просто умный, дальновидный политик, вынужденный иметь дело с дураками. А разгроми Антанта фашистскую Германию, Сталину не пришлось бы возиться с социалистическими странами.
Еще раз про договор с Германией
Пакт Молотова – Риббентропа трактуют исходя из того, что произошло дальше. А можно встать на почву реальной истории и представить себя на месте Сталина и исходить из того объема информации, что был на данный момент, и тех возможностей, что предоставлял случай. А заодно посмотреть, совпадают ли действия Сталина с его антиинтернационализмом.
Итак, 23 августа 1939 года. Кремлевский кабинет. Перед руководителем страны следующая ситуация: в Монголии идут бои между Красной армией и японскими войсками. Пока конфликт местный, но уже с обеих сторон задействованы общевойсковые армии, усиленные авиационными полками и танковыми бригадами. Что последует дальше? Будет ли Токио наращивать группировку, ведь поражение на Халхин-Голе – первое у японской армии за несколько веков. Согласится ли правительство Японии, как говорят на Востоке, потерять лицо? Впрочем, известно, что японский генералитет нередко поступает самостоятельно, как это было с оккупацией Маньчжурии. О вторжении кабинет министров узнал постфактум. Точно так же началась война с Китаем в 1937 году. Токио узнал о начале боевых действий постфактум. Так что спрогнозировать поведение Японии практически невозможно. Весы будут колебаться как в сторону наращивания конфликта, так и разрешения его дипломатическими средствами. Идем далее. Сейчас в Москве находится военная делегация Англии и Франции. Уже несколько недель идут переговоры о заключении союза между державами. Переговоры бесплодные, ибо, оказывается, у делегации нет полномочий на заключение соглашения. Похоже, этот треп нужен для давления на Германию. Советский Союз в колоде карт Парижа и Лондона идет в качестве шестерки червей. И вот приехал министр иностранных дел Риббентроп. Этот-то как раз имеет полномочия на заключение договора. Что предлагается? В Берлине хотят атаковать Польшу и военными средствами решить вопрос о Данциге и территориях, населенных немцами. То, что удалось сделать мирным путем с Австрией и Чехией, в данном случае не проходит. Потому хотят разгромить польскую армию и решить немецкую проблему окончательно. Взамен Гитлер согласен не препятствовать возвращению украинских и белорусских земель, захваченных польской армией в 1920 году. Более того, он согласен признать Прибалтику сферой интересов СССР. Это значит, что германских войск там никогда не будет! Зато свои базы может создать Красная армия. Тем самым «балтийский фланг» будет за Советским Союзом. Но и это не все. Гитлер согласен учесть советские интересы в Финляндии. Граница с финнами со времен Гражданской войны проходит в 40 километрах от Ленинграда. Слишком близко, чтобы терпеть такое положение бесконечно долго. Итого, что имеем: с одной стороны журавль в небе в виде посулов непонятно о чем Англии и Франции, с другой – синицу в руках в виде увеличения зоны безопасности Советского Союза на сотни километров! В этом случае Ленинград, Москва, Киев окажутся вне досягаемости вражеских бомбардировщиков. Что в минусе? В Европе будет война. Впрочем, Гитлер уверен, что Даладье и Чемберлен не станут воевать из-за Польши. Судя по тому, как нерешительно ведут себя их делегации в Москве, так оно и будет. В таком случае Германия разбивает польскую армию и заключается мир. Берлин получает «немецкие» земли – Данциг, Торунь, Познань, а мы объединяем польскую и советские части Украины и Белоруссии. Ситуация разрешается к большой выгоде СССР. Помимо полученного без потерь утерянного в 1920 году, мы будем иметь поумневших, а значит, более сговорчивых англичан и французов. Итак, подписывать договор с Риббентропом или нет? По-моему, ответ очевиден. Во всяком случае ничего вразумительного от критиков договора с Германией не слышно. Аргументы типа «Пакт не надо было заключать, потому что его не нужно было подписывать» не серьезны.