Как организовать исследовательский проект
Шрифт:
А что же делать в этом случае, что предлагают уважаемые оппоненты? Видимо – идти в мир с открытыми забралом, широко распахнутыми глазами и прочищенными ушами и всматриваться, вслушиваться, вживаться. Притаиться в тени и наблюдать, ничем не выдавая своего присутствия. И если мы будем терпеливы, жизнь сама откроется нам через какое-то время – вся, во всей своей целостности и красоте. Дикие звери сбегутся к нам из чащи лесов, блестящая рыба сама выпрыгнет к нам из темных речных глубин. И мы все возьмем голыми руками, без заранее подготовленных сетей, приманок, силков, не вмешиваясь своими грубыми действиями в естественное течение жизни.
Некоторые коллеги искренне в это верят. И более того, представляют это как форпост социологии и прочих социальных исследований. Утверждается, что есть лишь два достойных
При включенном наблюдении социолог вообще, как правило, скрывает свое присутствие и ведет себя как глубоко законспирированный агент. При нарративном (свободном, неструктурированном) интервью исследователь раскрывает свои карты, но «не вмешивается» в течение процесса. Он вызывает респондента на разговор «о жизни», и не стесненный нашими «неумелыми» вопросами и многозначительными намеками респондент рассказывает все, что ему придет в голову. А исследователь сидит, потупив очи, и бережно все записывает, чтобы не потерять ни возгласа, ни вздоха этой самой «реальной жизни». Таким образом человек говорит и говорит нам умные и интересные вещи вперемешку с откровенным бредом – три, четыре, пять часов, а мы записываем. Вот и весь метод. В результате, говорят, мы получаем не просто данные, но «историю жизни». А сам подход оказывается не просто записью воспоминаний, а особым направлением в социологии.
Много лет назад мне посчастливилось побывать на семинаре по истории жизни одного из наиболее признанных профессионалов в этой области – британского профессора Пола Томпсона. Было довольно интересно. Но, признаюсь, я с трудом выдержал тридцатиминутное обсуждение того, куда и как нужно поставить магнитофон, чтобы он не смущал респондента, т.е. не вывел его из естественного, «не замутненного» нашим присутствием состояния. Мы просим прощения у читателя за откровенную иронию, с какой написаны некоторые строки. Мы не хотим никому наступать на мозоль. Тем более, что для многих коллег, практикующих подобный метод, исследование часто становится особым образом жизни. Мы хотели бы заверить, что вся ирония этих строк не зачеркивает для нас важности такого рода наблюдений. С их помощью можно получать весьма интересный этнографический материал, который любопытен сам по себе, даже без серьезной обработки. Прекрасным образцом такого богатого и интересного материала может послужить книга: Голоса крестьян: Сельская Россия XX века в крестьянских мемуарах. М.: Аспект Пресс, 1996.
Однако нам пора сказать себе «стоп» и вернуться к «прозаическим» правилам. Сбор данных в исследовательском проекте – это особым образом регламентированная процедура. И с этой точки зрения включенное наблюдение и нарративные интервью являются важными способами сбора впечатлений, но не имеют никакого отношения к собственно исследовательскому процессу. Ибо исследование возникает из постановки вопросов, из первоначальной идеи, которая конституировала программу исследования. Мы выходим в поле не с пустой головой (по крайней мере, желательно этого избегать), а с определенными представлениями об изучаемом объекте. Более того, какими бы несовершенными ни были эти представления, мы имеем некий априорный замысел, который сознательно привносится в процесс исследования и направляет его. В этом отношении исследование – это не пассивное отражение реальности, а ее активное структурирование.
Есть работа фотографа и работа художника. Фотографирование (не художественное, а обычное) стремится к максимально точному отображению того, что мы видим, со всеми деталями. Художники же (за исключением фотореалистов), приступая к очередному полотну, не стремятся к фотографическому отображению жизни, как она есть. И оценивается их работа не по степени совпадения с натурой. Отталкиваясь от своего видения реальности, художник сам создает новую картину этой реальности. Эти реальности похожи, но никогда не совпадают. Работа исследователя в этом смысле сродни работе художника.
Сбор исследовательских данных – это не монолог респондента под шуршание включенного диктофона. Это сложным образом выстроенный диалог. Мы разворачиваем его, имея первоначальную схему, наиболее важные вопросы, гипотезы. Помимо этого, мы имеем схему представлений о респонденте и схему представлений о его (ее) представлениях – о мире и о себе. Мы вбрасываем свою (пусть абстрактную) схему в этот диалог и ожидаем живой реакции. При этом наша схема не должна упасть бетонной плитой, которая раздавит несчастного респондента. Она должна стать мячиком, который вернется к нам, вновь будет отправлен к респонденту и вновь вернется. В процессе творческого диалога мы начинаем ее корректировать и продвигаться к лучшему пониманию происходящего. Исследование в целом – это столкновение разных представлений о мире. И не важно, кто скажет последнее слово в этом диалоге, важно, чтобы первый удар наносили мы. И этот удар должен быть хорошо нацелен, чтобы не выстрелить в белый свет, как в копеечку. Закрепим это понимание правилом.
Правило 18. Исследование – это не свободное движение, руководимое по ходу интуицией. Оно организуется как изначально нацеленный процесс.
«Ах, – воскликнут здесь особо впечатлительные особы, – при таком подходе мы ведь многое заведомо теряем!» Да, теряем. Но нельзя объять необъятное, а стремление к этому – плод излишних амбиций. Надо быть скромнее. Не упустим ли мы что-нибудь очень существенное? Можем и упустить. Исследование – процесс, сопряженный с немалым риском. Но будем надеяться, что нечто главное мы сумеем удержать. В любом случае это зависит прежде всего от нас самих, а не от настроения респондента.
Предвижу вопрос: а если мы столь мало знаем об объекте, что еще не в состоянии сформулировать значимые вопросы и завязать сколь-либо содержательный диалог с респондентом, как быть в этом случае? В этом случае, – отвечаем мы, – исследование (пока) невозможно. Не надо отождествлять всякий выход в поле с исследовательским процессом. Последний требует изрядной подготовки – продумывания идеи, ознакомления с предыдущими исследованиями, выстраивания схем.
Ну, может быть, хватит об этом? Сколько можно говорить о тривиальных вещах, да еще постоянно иронизируя? Клянусь, я бы не стал этого делать, если бы время от времени не слышал юношей и девушек, которые с большим энтузиазмом рассказывали о своем будущем исследовании. А в ответ на наивный вопрос, могут ли они показать схему интервью и написанный опросник, недоумевали: «Зачем, я уже договорился(ась) здесь и там, будет такой интересный материал... А в голове-то у меня все это есть...»
Рассмотрим еще несколько сухих правил на примере работы с полустандартизованными интервью. Напомним, что здесь мы не затрагиваем одну из наиболее сложных и интересных частей ремесла – составление анкеты. Первое правило элементарно.
Правило 19. Независимо от характера интервью, письменный вопросник должен быть подготовлен. И чем детальнее он будет, тем лучше.
А если мы приглашаем кого-то в качестве интервьюеров, то нужно писать еще и техническое задание с разъяснениями, как и что делать. Коли помощник один и находится под нашим непосредственным контролем, то можно, конечно, обойтись устными наставлениями. Но при чуть более сложной схеме письменное задание крайне необходимо. Люди, не зараженные глубоким интересом к нашему исследованию, быстро забудут устные распоряжения, а потом еще могут сказать, что «мы об этом не договаривались».
Вопросник должен быть структурирован согласно проблеме, как мы ее видим на данный момент. Если через месяц выяснится, что он мало на что годится, это плохо, но не трагично. Лучше иметь несовершенный вопросник, корректируя его по ходу дела, чем не иметь никакого. Корректировке должен способствовать и непременный пилотаж вопросника (который, впрочем, проводится далеко не всеми).
Мы оставляем в стороне важный вопрос о том, как выстраивать и формулировать вопросы. Понадеемся на имеющиеся учебники и накопленный опыт наших читателей [1]. См., например: Ковалев Е.М., Штейнберг И.Е. Качественные методы в полевых социологических исследованиях. С. 188–208; Мертон Р., Фиске М., Кендалл П. Фокусированное интервью. Посмотрим тем временем, как с вопросником обращаться. Конечно, в ходе самого интервью жестко следовать заранее подготовленному вопроснику во многих случаях нецелесообразно. Это ведь инструмент, а не святое писание.