Шрифт:
В оформлении обложки использована фотографияпо лицензии CC0
Позу, в которой я находилась, сложно назвать удобной. А благородной леди и вовсе не пристало висеть вниз головой, сверкая кружевными панталонами. Не для его глаз, между прочим, у батюшки их выклянчила! Не видать теперь Роберто моих панталон, как собственных ушей!
– Значит, желаешь попробовать? – обманчиво ласково проворковал жених.
– Тебе это с рук не сойдет! – прошипела я, усердно отмахиваясь от юбок, стразы и камни которых
– М-м, и лишиться такого вида? – моих ягодиц коснулся какой-то узкий кожаный прутик, и я взвизгнула.
Матушкин амулет защищает от нежеланных прикосновений, но на предметы его действие не распространяется. Негодная какая-то побрякушка! Недоделанная. Истязатель это прекрасно понял и пользовался, еще несколько раз стеганув меня по ягодицам. Не больно, но унизительно!
– Я тебя сейчас глаз лишу, и ты вообще больше видеть не будешь!
– Прямо так? С задранными юбками? Не думаю…
Нахал! Истинный подлец! И это меня называли порченым яблочком? Да знали бы родители, за кого меня замуж выдавали, сочли бы вкуснейшим наливным! А ведь так все многообещающе начиналось!
* * *
– За что вы так ненавидите своего сына? – без обиняков начал отец. Молодец! Уважаю!
– Эдмон! – возмутилась матушка.
– Что? Марго, откровенно говоря, порченое яблочко!
– Она не девица? – незнакомец, сухонький, но бодренький старичок, что назвался герцогом де Геном, сдвинул брови.
– Девица, девица! В этом спору нет. Но какая девица! – отец чудом удержался, чтобы не покрутить пальцем у виска, заменив неподобающий жест почесыванием головы.
Вот уж где я пожалела, что не согласилась на предложение Роберто, вчера на сеновале! Будь я не девицей, не было бы печали…
– Эдмон, перестань! Ты говоришь о своей дочери!
– В чем же тогда проблема? – настаивал тот самый старичок.
– Она, ваша светлость, имеет некоторые погрешности в воспитании, – деликатно обозначила мама.
Я закатила глаза. И это все? Не могла придумать ничего получше? Я оттолкнула сестру, которая закрывала своей белокурой головой обзор, и встала на стульчик, чтобы лучше разглядеть герцога. Без меня меня женить собирались, как-никак. Ну, замуж выдавать вообще-то, но это уже частности. Я должна знать, кто из родителей за меня боролся, а кто сдался без боя. На кого затаить жуткую обиду? Пока лидировала матушка…
– Да хамка она! – отрезал отец.
– Так мне! – я едва удержалась, чтобы не захлопать в ладоши. Глядишь, и старый хрыч уедет, не солоно хлебавши!
– Невоспитанная хамка, отбившаяся от рук! Эгоистичная, самовлюбленная и ветреная девица. А все ты виновата, Эрна!
Вот только батюшка забыл упомянуть о моей неземной красоте, любви к книгам, верховой езде и музицированию. Это, вообще-то, серьезно сглаживает перечисленные мелкие недостатки моего характера. Впрочем, родитель играл мне только на руку!
– Я вижу, – старик довольно скривился, но больше ничем странного злорадства не выказал. – Герцог тоже терзаем тремя стихиями. Но, раз так… Возможно, в доме ветра есть еще смешенки?
– У нас все дочери смешенки, но вам может подойти Гленда, – кивнула мама.
– Почему сразу я? – шепотом возмутилась сестренка, с которой мы подглядывали в приоткрытую дверь.
– Потому что лишь мы не замужем и не обещаны, – пояснила я. – Ты в силу молодости, я в силу старательности.
– И сколько ей? – с интересом вопросил старичок.
– Двенадцать.
– Слишком молода, – недовольно отмахнулся он. – Остается только Марго.
– Но позвольте, – вступилась матушка, – слишком молода для чего? Браки дозволяются с двенадцати лет.
– Для потомков. Через три года цикл полных планет и новый правитель будет из дома огня. Род де Ген обязан представить полностихийца! Не уверен, что младшенькая сможет выносить в срок, а рисковать я не могу.
– То есть… – матушка замерла, узнав новые подробности.
– Совершенно верно. Одна из ваших дочерей может стать матерью следующего правителя Флоссии.
Я не удержалась и свалилась со стульчика. Боясь быть пойманными, девчонки подхватили подолы и с хихиканьем, словно тараканы, разбежались в разные стороны. Оставив стульчик, и я поспешила скрыться, услышав лишь, как дверь в гостиную негромко закрылась. Ну вот, придется теперь томится в ожидании!
Следующие дни прошли в муках. Родители знали, что мы знаем, мы знали, что родители знают, тем не менее, словно дуэлянты, обе стороны хранили молчание и только переглядывались. На кого из семи дочерей падет выбор старого герцога, догадаться было не трудно. Две мои сестры уже замужем, три обещаны, а мы с Глендой в девицах. Сестрице вот-вот исполнилось двенадцать, а я старательно отваживала всех ухажеров, накопив немалый опыт, и потому в свои двадцать лет гуляла на свободе. Я полагала, что и на этот раз все получится, но старый герцог де Ген оказался тертым калачом. Он не испугался даже вздорного нрава предполагаемой невесты, о чем был честно предупрежден!
Всех юных баронесс Ассанж, то есть меня и четырех сестер, после обеда просили спуститься в гостиную. Я знала, что это означает. Вот уже четырнадцать раз это означало одно и то же: кто-то на нас позарился. Прежде меня выручали мелкие и покрупнее шалости, однако на этот раз следовало придумать что-то более серьезное, ведь старик, кажется, крепко взялся.
Я поправила черный бархат, тщательно зачесала каштановые волосы в низкий хвост и, прихватив с собой четки со знаком духа воздуха, присоединилась к остальным. Я все рассчитала до мелочей. Спуститься следовало последней, буквально за минуту до прихода гостей, чтобы матушка не успела отправить переодеваться, а отец – побагроветь от злости. Глядя на то, как наливается краской лицо отца и хихикают сестры, я считала про себя: три, два…