Как подружиться с демонами
Шрифт:
— Хоть какое-то имя назвал?
— Нет.
— Хоть какой-то номер оставил?
— Нет.
Я многозначительно уставился на Мо, который наполнял свой ангельский ротик молоком и хлопьями.
— То есть, в сущности, он мог бы и не звонить, ты могла бы и не отвечать и определенно могла ничего мне не рассказывать.
— У нас сегодня брюзгливое настроение, да, папа?
— Вовсе нет. Мо, не желаешь вина к хлопьям? — спросил я.
— Да, будьте добры.
Я налил три бокала. Мне не нравилось, как Сара на меня смотрит.
— Пап, а почему ты не приводишь сюда свою подружку?
— О, это было бы здорово.
— О-о-о-о-о! — вырвалось у Мо.
— Пап, мы тебя стесняем?
— Слушай, просто на меня сейчас много навалилось, вот и все. Он точно не сказал, как его зовут?
— Кто?
Я сдался, забрал остатки вина в гостиную и поставил на вертушку пластинку «Тэнджерин Дрим». Кто-то покопался в моей коллекции винила — подозреваю, что Мо. Альбомы стояли не в том порядке, и я испытал иррациональный всплеск раздражения, но сумел побороть его, чтобы не выглядеть клоуном. Дело ведь не в том, как стоят в шкафу пластинки; вся моя жизнь выбилась из привычной колеи. Я чувствовал, будто чья-то незримая рука, проникшая в мой маленький мирок, устроила кавардак на кухне и засунула «Джаз, рок, фьюжн А-Е» в «Электроника, транс G-М», предварительно поменяв его местами с «Блюз, ритм-энд-блюз Р-S». Просто смеха ради.
Я хотел вернуться в свой упорядоченный мир, где нет долгов, есть мои коллекции вин и грампластинок, все трудности остались позади, а жизнь проста и безмятежна. Опять же, больше всего этому миру угрожало не то, что Мо копался в моих музыкальных записях, а Сара насобирала кучу грязного белья; не полиция, севшая мне на хвост, и не судебные приставы, следящие за тем, как я выполняю обязательства по займу; нет, это была Ясмин.
Я чувствовал себя Джоном Ячменное Зерно — меня сбили с ног, отдубасили, бросили сначала в воду, затем в огонь, а сердце растерли между камнями. Вторжение Ясмин в мою жизнь вышибло у меня почву из-под ног. А равно и «дружеский» визит коммандера Моррисона, и тот факт, что спецслужбы уличили меня во лжи. Досаждала мне и паранойя — я был уверен, что некто копает под нас и наши фальшивые книжки. К тому же теперь, когда Штына бросила Люси, я уже потерял надежду, что он справится с подделками. Обычно он — кремень, но пьянство могло обернуться не только саботажем; я опасался, что под мухой он сболтнет о нашем скромном предприятии тем, кому не следует. Кроме всего прочего, меня ненавидел собственный сын. Вдобавок к этому — Сара и Мо, которые путали день с ночью и оставляли открытым тюбик с зубной пастой. Ах да, чуть не забыл — еще и такая малость, как умножение демонов.
Именно тут-то — когда ты чувствуешь себя как загнанный раненый олень — они и приходят. Тревоги и опасения — вот что их притягивает. Я оглядел комнату в поисках моего старого беса. Чуял, что он где-то поблизости. Но здесь его пока еще не было.
Я задумчиво налил вина. Затем еще. Не помню, приснилось мне или я только подумал об этом, но я увидел себя эквилибристом из цирка — тем, что вращает на шесте тарелки. Всем известно, как жульничают эти ловкачи: делают ямки на обратной стороне тарелок, чтобы те не падали. Но в моем видении ямки превратились в выпуклости, так что я не мог даже приладить тарелки на шест.
Меж тем наяву одна из тарелок готова была разбиться.
— Вставай, пап. Тебя к телефону. Просыпайся.
Меня расталкивала Сара. Она держала трубку, прикрывая рукой микрофон. Должно быть, я уснул в кресле. Какое-то мгновение я не мог понять, где нахожусь. Чтобы прийти в чувство, я поспешно оглядел комнату.
— Ктознит? — вымолвил я с трудом.
— Тот парень, что никак не мог тебя застать.
— Шомунадо?
— Вот поговори с ним, и узнаешь! — Сара вручила мне трубку.
— Алло? — сказал я, глядя на Сару.
— Я говорю с Уильямом Хини?
— Да.
— Меня зовут Мэтью Стоукс. Я представляю «Сандэй обсервер».
— Да.
— У нас есть материал для печати, и мы хотели бы дать вам шанс прокомментировать его, прежде чем он выйдет в свет.
— Прокомментировать? — Сара нависла над креслом, изучая мое лицо. Я замахал на нее, выгоняя из комнаты. — Минутку. — На всякий случай я плотно закрыл дверь; ясно было, что дочь не преминет подслушать. — О чем вообще речь?
— О вашей издательской деятельности, мистер Хини.
«Вот оно что: нас все-таки разоблачили», — подумал я. И решил встать на путь отрицания:
— Моей издательской деятельности? Звучит забавно.
— Статья уже полностью готова, так что вы можете либо ничего не говорить, либо обнародовать свою версию.
— Могу я ничего не говорить? — Я ненароком сделался Оскаром Уайльдом.
— Можете. Дать вам право высказаться — это всего лишь любезность.
— Высказаться? И о чем же?
— Послушайте, нет смысла притворяться. Материал пойдет в печать, что бы вы ни сказали. Майкл Эллис сделал заявление. Вы же не будете отрицать, что знакомы с ним. И хотя Джез Сингх отказывается это обсуждать, нам известно, что вы регулярно выпиваете вместе. В сущности…
— Что именно сказал Эллис?
— Его утверждение не голословно. Мы провели расследование, и теперь у нас есть доказательства.
— Доказательства… Что за доказательства? Доказательства чего?
— Мы нашли отбракованные рукописи, почерк ваш. Собственно, они все еще у нас.
— Что за бред сивой кобылы? Какой еще почерк? Какое утверждение?
Мэтт Стоукс тяжело вздохнул на том конце провода. Как будто он очень-очень устал.
— Майкл Эллис поставил нас в известность, что вы фактический автор стихотворений Джеза Сингха.
Я чуть не выронил телефон.
Я был уверен, что он говорит об антикварных книгах! А речь, оказывается, о второй нашей затее. Мне бы даже и в голову не пришло. Я разрывался: то ли изобразить слезливое раскаяние, то ли начать отпираться по новой. Выбрал последнее.
— Ага, а еще недавно всплывшего фолианта Шекспира. И парочки гравюр Уильяма Блейка.
— Собираетесь решительно все отрицать?
— Похоже, вы знаете об этом больше меня.
— Послушайте, мистер Хини, у нас есть черновики, написанные вашей рукой. Мы извлекли их из вашего мусорного бака.
— Вы копались в моем мусоре? Все интересней и интересней!
— Послушайте, вы не сделали ничего противозаконного. Просто надули нескольких умников, которые, по сути, сами напросились. Между нами говоря, я на вашем месте заявил бы, что это литературная мистификация. Существует давняя традиция такого рода вещей. В сущности, это отдельный жанр. Поймите, нравится вам это или нет, мы все равно опубликуем свой материал в разделе «В мире искусства». Однако и для меня, и для вас будет гораздо лучше, если вы внесете свою лепту. С этаким дерзким, обаятельным зубоскальством…