Как притвориться идеальным мужчиной
Шрифт:
— Твоя ревность уже приобретает характер мании, любимый.
— Неправда!
— А это: «Ну, с рогами я уж не буду фотаться!»
— Это… просто так. Просто шутка.
— Любимый, ты не умеешь шутить.
— Ничего себе! И давно ты так решила?
— С той самой минуты, как тебя увидела. Разве можно в присутствии любимой девушки рассказывать такой анекдот: — Где были бы Вы, мужчины, если бы не мы, женщины? — В раю».
Декьярро смутился.
— Или тот случай,
— Я…
— Ты выставил себя, кстати, в невыгодном свете. Еще другом назывался!
— Я муж. Я им хотел быть, я сейчас муж и буду им. — Ты очень озабоченный, любовь моя. Уж чересчур. Не тем, чем нужно.
— Как раз тем, чем следует. Тобой, — ответил Декьярро.
Глаза у него были серьезные и очень красивые.
— Обожаю, когда ты рисуешься! — Деметра с восторгом в глазах поцеловала его.
— В присутствии любимой женщины мужчине хочется ей нравиться. Это естественно.
— Тогда вот тебе еще комплимент: ты умопомрачительно симпатичный, милый и у тебя такая классная попка!
— Дотронься до нее, — попросил Декьярро, отворачиваясь.
Деметра обняла его за попу и со смехом произнесла:
— Почему мужчины так боятся признаваться в том, что им нравятся женские прикосновения?
— Это комплекс Александра Македонского. Мы страшно боимся предстать перед своей женщиной немужественными.
— Ничего себе, какие у тебя глубокие познания мужской психологии!
— Я был бы очень счастлив, если бы это мне хоть сколько-нибудь помогло завоевать твое сердце.
— Меня очень привлекает психология. Здесь ты на правильном пути.
— Тебе действительно так нравится моя попа или ты всего лишь хочешь подбодрить меня? — в глазах его была надежда.
В них читалась цитата из стихотворения Пушкина: «Ну, притворитесь — этот взгляд все может выразить так чудно! Ах, обмануть меня нетрудно — я сам обманываться рад!»
— Если бы я была художницей — я бы ее нарисовала!
— В таком случае, дураки те мужчины, которые стремятся унизить, поработить женщину. Лучший способ сделать ее своей пленницей — встать перед ней на колени самому. Я так счастлив, когда ты шепчешь на ухо всякие приятные слова! Идиот я какой-то! Сейчас ты должна броситься меня утешать и разубеждать в моих словах. Ты же женщина!
— Ты вовсе не идиот.
— О чем я и говорил.
— Но у меня возник вопрос: «Ты мечтаешь увидеть меня на коленях?»
— Нет.
— Не надо лгать. Я приму любую правду и готова смириться с ней.
— С чего это ты так добра ко мне? — подозрительно прищурился Декьярро.
— Плачу тебе твоей
Декьярро сглотнул слюну.
— О поклонниках мы поговорим чуть позже, а сейчас… я отвечу на твой вопрос. Да, как любой (я подчеркиваю это для того, чтобы ты не кинулась сравнивать меня с другими мужчинами) мужчина, иногда я мечтаю, нет, страстно желаю, чтобы ты стала моей рабыней, — он сказал это шепотом, хрипло, страстно надеясь, что она оставит его в живых после такого вот признания.
Но когда она разъяснила ему, как поняла все это, он сию минуту захотел провалиться сквозь землю от стыда. И было чего стыдиться: она поняла его совершенно правильно. Он сам себя хуже понимал. И это его пугало даже больше, чем страх остаться в одиночестве.
— Любимый, ты больной, — она произнесла это так спокойно, что он втянул голову в плечи.
— Да-да, именно больной на всю голову! Слава хоть богу, что ты находишь в себе мужество признаться, как на духу, в своей болезни!
— Я… тебя люблю.
— Ну да, любишь. Ты любишь без памяти мое тело. В этом я уже имела возможность убедиться 1000 раз. А ничего, что у меня еще есть душа?
— Твоя душа очень часто рвется вовсе не ко мне, ответил он робко.
— Не к тебе? — переспросила она изумленно.
— Не строй из себя дурочку, ты все верно поняла. Взять хотя бы сладкого котенка Дарио…
Деметра притянула его к себе и поцеловала, одновременно сладко трогая за задницу.
— Это тебе за то, что ты забыл наш уговор не называть больше Дарио сладким котенком, — промурлыкала она.
— Ох, Деми — кошечка, — простонал он в ответ.
А что еще мог он сказать на это? Тем не менее, он нашел в себе мужество отдышаться и прошептать:
— Ты к нему неравнодушна спустя столько лет. Ты используешь его советы в постели, ты помнишь о нем каждую минуту…
— Это ты спросил, кто меня этому научил!
— Не перебивай! И я даже знаю причину твоих сладостных воспоминаний о нем!
— Да-а-а-а? — изумилась Деметра.
В ней боролись сразу два желания: врезать ему и приласкать, как следует. Ну так, чтобы он заткнулся, наконец.
— Дарио — это синоним слова «член». У него это слово на лбу написано красными буквами. И, знаешь, что меня больше всего бесит?
— Что? — желание ему врезать стало ощутимее.
— Что, окажись ты хотя бы один-единственный раз в его постели — эта его характеристика или слава, как тебе больше нравится, потеряет свою актуальность!