Как продать за $12 миллионов чучело акулы. Скандальная правда о современном искусстве и аукционных домах
Шрифт:
Многие галереи не раскрывают цены даже во время выставок. Во время выставки Бэкона в лондонской галерее Гагосяна дежурные девушки отказались даже сказать мне, какие три картины из представленных на выставке продаются. Когда я сказал, что знаю, какие это работы, они ответили, что «они еще не оценены». Я решил — это означает, что Гагосян хочет посмотреть, какую цену возьмут «Три этюда к автопортрету» на аукционе «Кристи», и в зависимости от этого назначить цены. На самом же деле, как оказалось, две картины из трех уже были проданы.
Аукционные цены определяют потолок для дилерских цен. Если не говорить о по-настоящему редких работах скажем, когда на рынке впервые за многие годы появляется Джаспер Джонс, — дилеры никогда не назначают цены выше опубликованных аукционных цен на сравнимые произведения. Но если на аукционе
В целом в Северной Америке дилеры оценивают современное искусство в галереях и на ярмарках более «умеренно» (что на арт-рынке означает реалистично), а в Европе — более «агрессивно» (то есть завышают цены). Мар Шпиглер писал о ценах на ярмарке Basel Miami: «У Гагосяна, где, как известно, цены всегда агрессивны, на этот раз они вполне соответствовали рынку... «Двойная Джеки» Уорхола у него предлагается за 600 тысяч долларов, вполне умеренная цена, ведь в Базеле она стоила бы 850—900 тысяч долларов. Или посмотрите на кельнскую галерею Jablonka и ее «Знак доллара» Уорхола. В Базеле они запрашивали за такой 750 тысяч долларов, здесь [в Майами] он стоит 575 тысяч долларов».
Если речь идет о модном художнике, оценка представляет собой куда более сложную задачу. Коллекционер, который жаждет получить произведение художника и может себе это позволить, нередко получает отказ, потому что существует длинная очередь; кроме того, приоритет отдается музеям, известным коллекционерам и лучшим клиентах данной галереи. Новичок, кроме того, должен пройти особый ритуал, прежде чем удостоится места в очереди. Галерея запросит у вас резюме, поинтересуется, что вы собираетесь делать с купленным произведением, и предупредит, что придется ждать не меньше года, прежде чем найдется картина, которую вы сможете приобрести. И не трудитесь предлагать полную цену, не поможет, — более того, в результате вы, возможно, все-таки приобретете вожделенную картину со скидкой. Все это напоминает ситуацию, когда женщина хочет приобрести сумочку Биркин от «Гермес»; прежде чем записать в очередь, клиентку заставят подробно рассказать, какие светские мероприятия она посещает.
Очередь, или лист ожидания, тоже выполняет определенную функцию: таким образом дилеры добиваются, чтобы произведения искусства попали к правильным людям, и пытаются отследить, что происходит с ними после покупки, — или, точнее, пытаются сделать так, чтобы они не были тут же выставлены на аукцион. Если коллекционер пользуется услугами консультанта по искусству, он, возможно, будет быстрее продвигаться вперед в очереди, — ведь, если консультант останется доволен, не исключено, что клиент в будущем еще не раз обратится в эту галерею. Но консультант может и отрицательно повлиять на ситуацию, особенно если потребует у галереи дополнительные комиссионные, не предупредив об этом коллекционера.
Современная история листов ожидания восходит к нью-йоркскому дилеру Мэри Бун. В конце 1980-х годов ей удаюсь поднять спрос на работы художников-неоэкспрессионистов — Жан-Мишеля Баскья, Джулиана Шнабеля и Эрика Фишла: она устанавливала на их картины реалистичные цены, а затем отказывалась продавать. Бун не только вела списки очередников, но и требовала, чтобы коллекционеры, желающие попасть в эти списки, платили за произведения искусства еще до их создания. Эта практика вызвала серьезную критику: говорили, художники и таких обстоятельствах испытывают искушение выдать на продажу некачественные произведения, а покупатели, впервые увидевшие свое приобретение и недовольные им, склонны сразу передать его для продажи на аукцион. Кроме того, очередь означает, что художник ставится в жесткие рамки; коллекционеры хотят получить что-то похожее на то, что они уже видели, и переход художника к следующей ступени творчества постоянно откладывается. Но иногда бывает очень трудно удержаться от искушения и не завести списки ожидания; так, работы художников галереи Бун пользовались спросом именно потому, что их было трудно достать, и галерея процветала вплоть до обвала рынка в начале 1990-х годов.
История франко-швейцарского коллекционера Жана Пьера Лемана показывает, до чего может дойти увлеченный человек в желании получить картину. Леман занимался коллекционированием тридцать лет, его дома в Нью-Йорке и Гштааде были полны произведений искусства. Его жена Рейчел Леман — совладелица галереи Леман —
Леману очень хотелось приобрести работу Жюли Меретю, тридцатипятилетней художницы из Гарлема, эфиопки по происхождению; ее «Эмпирическая конструкция» выставлена в нью-йоркском Музее современного искусства рядом с «Обелиском» Барнетта Ньюмена. Имя Меретю присутствует в любом списке художников, работы которым могут не потерять своего значения и поколение спустя. Оказавшись в самом конце очень длинного списка ожидания, Леман решил, что нашел обходной путь. Он вложил 70 тысяч долларов в нью-йоркскую галерею «Проект», которая представляет Меретю. В контракте значилось, что Леман должен получать 30% скидки на все покупки в «Проекте», пока общая сумма скидок не достигнет 100 тысяч долларов. Сама по себе скидка для него не имела особого значения; стоило попросить, и он без всякого контракта получал скидку 10—20%. Для него важно было, что с этим контрактом он получал право выбора на любые работы, продаваемые галереей, — включая, как он считал, картины Жюли Меретю.
Оказалось, однако, что он приобрел право выбора на все, кроме Меретю. Везде, где спрос превышал предложение, галерея продавала картины только избранным; любимым клиентам, музеям и некоторым иностранным галереям. За три года галерея «Проект» продала сорок работ Меретю Джею Джоплину из «Белого куба», нью-йоркскому дилеру Джинн Гринберг-Рогатин, которая, в свою очередь, предоставила работы Меретю для персональной выставки в Центре искусств Уокера в Миннеаполисе, и Майклу Овицу, члену совета MoMA, среди прочих. За все это время только один покупатель заплатил полную цену по прайсу. Скидки для остальных доходили до 40%.
Леман узнал, что галерея, по всей видимости, пообещала половину будущих работ Меретю «Белому кубу», треть — берлинской галерее Карлье-Гебауэр, еще треть — Джинн Гринберг-Рогатин, и к тому же продала еще четырем коллекционерам право первого выбора. Леман подал на галерею в суд; его дело — Леман против The Project Worldwide — стало первым судебным процессом, где истец пытался через суд реализовать свое право на покупку произведений современного искусства. Леман выиграл процесс и получил право приобрести за 17 500 долларов небольшую картину Меретю «Система цитат» (Excerpt Regimen). Он получил также 1,73 миллиона долларов в порядке компенсации за ущерб — ведь дилер Кристиан Хейе за отказ продать Леману картину был признан виновным в нарушении контракта с ним. Леман заключил с Хейе полюбовное соглашение, по которому тот оплатил судебные издержки, но не платил за ущерб, зато Леман, надо понимать, получил право на покупку в будущем множества произведений Меретю.
Многие списки ожидания нужны в основном галерее для саморекламы: это всего лишь более тонкий способ повесить на картины — вполне возможно, непроданные — красный ярлычок с надписью «продано». Владельцы галереи с удовольствием объявляют, что такой список имеется, но не говорят, сколько в нем коллекционеров (или кто конкретно). Бывает, что в списках значатся люди, обладающие «правом первого просмотра», а некоторые имена представляют тех, кто просто хочет показать окружающим, что он «тоже в игре». Конечно, списки ожидания на таких художников, как Меретю, Джон Каррин. Сесили Браун, Дэмиен Херст и Маттиас Вайшер, совершенно настоящие, из категории «я куплю что угодно не глядя, как только появится!». Иногда списки возникают просто потому, что художник, на работы которого есть спрос, работает медленно. Говорят, что, когда Чарльз Саатчи покровительствовал Дженни Сэвиль в начале ее карьеры, он не разрешал ей выдавать на продажу больше шести картин в год. После распродажи в 1999 году ее шоу у Гагосяна у Сэвиль сформировался список из двух десятков желающих — работы при таких темпа на 3—4 года.
Вообще, списки ожидания оказывают громадное влияние на уровень и сложность оценки произведений искусства. Рассмотрим, к примеру, современного немецкого художника Маттиаса Вайшера, члена группы художников лейпцигской Академии визуальных искусств (Hochschule fur Grafik und Buchkunst Leipzig) и одного из тех, кто больше всего выиграл в результате активной саморекламы этой группы. Вайшера представляет берлинская галерея Eigen + Art; галереей владеет дилер Герт Гарри Джуди Любке, известный тем, что всегда контролирует, сколько картин создают его художники в год и кому позволяется приобретать их.