Как пройти в библиотеку
Шрифт:
— В утилизатор, я сказал! — и парень ткнул пальцем в какой-то люк, который я вообще сначала за украшение в стене принял. — Только не говори, что ты вырос в таком черезжопинске, где даже утилизатора нет.
— Сам ты… черезжопинский утилизатор, — мрачно буркнул я, залезая в душевую кабину и понимая, что сейчас я тут что-то сломаю, потому что ненавижу чувствовать себя идиотом!
— Здесь горячая, здесь холодная, — Эмиль подошел, встал рядом и повел ладонью полукруг над краном — мне на ноги сначала хлынул кипяток, потом обжигающий лед. — А когда настроишь, переключаешь на душ, — парень
«Гад», — это была самая цензурная мысль у меня в голове. Потому что именно на нее, на мою многострадальную голову, потоком полилось нечто чуть теплое, мощной струей.
Но я уже понял, как настроить более-менее приемлемую для меня температуру, и даже сообразил, как выключить душ: нажал рядом с краном, а потом еще раз, снова рядом с краном. Там выемка такая специальная была для пальцев. Гели, шампуни и мочалки тут, похоже, не водились или прятались. Полотенец я тоже не видел.
— Сушку включи, — за стеклом дверцы появилась моя будущая жертва. В конце концов, я тут опасный преступник с красным контрактом, так что надо оправдывать репутацию.
— Слева! Да где тебя такого отрыли? Даже в глухих деревнях канализация есть…
Я огляделся и нашел еще одну выемку под потолком. После того как я к ней прикоснулся, меня прямо обдало паром. Чуть заживо не сварился, крестовую отвертку им всем тут в задницу!
— Регулируй, дебил! Придурок… — Эмиль распахнул душевую и вытащил меня оттуда до того, как я стал «Славкой на пару».
— Кретин, идиот, тупица!
— На себя посмотри, — слабо огрызнулся я, чувствуя, что завод снова заканчивается и мне пора баиньки.
— Не смей отрубаться, придурок! Твою ж мать… Евгеника, отвернись… Я твоего отброса общества из ванной на матрас перекину.
— Я еще простыню… Ой…
Вот на этом «ой» меня снова вырубило. Что-то у меня с батарейками не то последнее время…
Очнулся я в сероватой такой темени, в которой почти ничего не видно, кроме того, что под самым носом. И вдруг понял, что боюсь. Реально так боюсь даже рукой пошевелить. Это хорошо, если подо мной тот же самый надувной матрас, на который меня этот добросердечный изверг свалил как куль с дерьмом. А если опять камера? Или, того хуже, больница?! Я и раньше к больницам не очень хорошо относился, а последнее время что-то совсем их разлюбил.
Но, собравшись с духом, я пощупал пальцами то, на чем лежу, потом расхрабрился и провел ладонью рядом. Отлично! Очнулся там же, где вырубился.
Сверху что-то едва слышно поуркивало, знакомо так, но снизу видно было плохо, так что я приподнялся на локтях и замер, разглядывая сидящую на кровати боком ко мне девчонку. Она свила себе гнездо из подушек у стены, уселась, укутанная в одеяло, и чему-то там улыбалась, глядя в экран монитора.
Я сначала тоже поулыбался как дурак, глядя на это зрелище. А потом мне до удушающей тоски тошно стало. Еще сутки назад я так же улыбался, лопая салат и играя с Тринити… Еще вчера у меня была нормальная жизнь, последний курс института, тренировки с друзьями, мама, своя квартира, в конце концов! А теперь…
Я дернул рукой, чтобы потереть нос, ну и глаза тоже —
— Ой, ты очнулся?! А Эмиль… Эмиль домой ушел, — девчонка мигом отложила свой ноут и растерянно, с легким таким страхом уставилась на меня.
— И что? Мне теперь в туалет нельзя? — огрызнулся, хотя на самом деле не хотел никуда, просто причина ж нужна, чтобы меня освободили.
Запереться бы где-нибудь, умыться… морду бы кому-нибудь начистить, особенно тому, из-за кого моя жизнь так круто сморгнула. Интересно, выясню ли я когда-нибудь, что именно со мной произошло? Вернусь ли обратно?.. Или все, теперь навсегда в этих глюках? А дальше что? Потом? Что со мной будет здесь — потом? Дома-то я без пяти минут инженер был, а тут — преступник особо опасный.
— А ты сам справишься? Эмиль сказал, что ты откуда-то совсем из глубинки, где даже канализации нет.
Девчонка, когда смущалась, становилась трогательно-милая, но я прекрасно понимал, что явление это временное. И исключительно от милоты они меня наручниками или еще чем-то к полу зафиксировали.
Евгеника слезла с кровати, подошла ко мне и зависла, глядя на меня сверху вниз, почему-то еще больше засмущавшись. Я даже не сразу сообразил, в чем дело. Только через полминуты дошло, как до жирафа: одеялки у них тут тоненькие, а стояк у меня вполне такой, внушительный.
— Я… я тебе так нравлюсь? — поинтересовалось у меня это чудо, опускаясь на колени и нажимая на что-то на полу рядом с матрасом.
— Это физиологическое, — хмыкнул я, сразу почему-то догадавшись, о чем она спрашивает. — У тебя ж парень есть, должна знать такие тонкости.
— Эмиль просто друг, — девушка нахмурилась и посмотрела на меня с подозрением. — Иди давай и не испорти ничего!.. Ой!..
Ну да, «ой», под одеялом-то я без ничего был, так что встал и пошел куда послали. А Евгеника осталась сидеть с таким лицом, словно голого мужика впервые увидела.
Глава 8
Вячеслав:
Я в душевую уходил злющий, но глаза уже не чесались, словно лук час резал. Теперь злость тоже притихла. Накатывали апатия и голод, ощутимый такой голод… и апатия на грани пофигизма.
Зато теперь смог полюбоваться на себя в зеркало, а то при блондинистом наблюдателе неудобно было. Я… Как есть я, только теперь вместо стрижки — лысая сзади башка. А челку и макушку не тронули.
Закрыв глаза, я какое-то время стоял и слушал, как льется вода в раковину. Словно я дома… Пришел из института, стою вот… Так, все, стоп! Надо на голод переключаться. Жрать хочется, сил нет. И шмоток бы…
— Слушай, я… Ой!
Я вышел из душевой как раз в тот момент, когда Евгеника подошла к двери. Так что девчонка со всего размаху врезалась мне в грудь и обнаружила очередной раз, что на мне ничего нет. Зато у нее в руках были треники. Нормальные человеческие треники… Правда, на кой они мне, если я спать сейчас снова лягу? Вот только живот крутит, кишка кишку мордует просто… и урчат при этом.