Как работает йога
Шрифт:
– Точно, – отвечала я, – и я вам еще расскажу об этом, но позже. А сейчас давайте просто условимся, что помимо всего прочего, то, что течет по ним туда-обратно, – это мысли, ваши собственные мысли протекают по этим трубочкам, сделанным как бы из солнечного света. Если подумать, – продолжала я, – то можно разделить все, о чем мы думаем, на две категории. Первая – это просто вещи, ну как вон та стена или ваш рабочий стол или даже ваша собственная спина, которая у вас болит.
И я снова нажала ему на спину, на этот раз посильнее, чтобы он как следует сосредоточился. Он, как и следовало ожидать, поморщился от боли, и я продолжала:
– А
Капитан кивнул, но мне было ясно, что он уже немного устал, особенно от выполнения всех наших поз. Пора было связать все эти размышления с тем, что йога может сделать для его спины.
– Так вот, мысли, что текут по каналу солнца, – и я снова провела пальцем правее его позвоночника, – это мысли о более конкретных вещах, понимаете? Более плотных вещах – плотных, как земля. Поэтому Гуру и говорит, что вы сможете постигнуть «землю», если будете понимать этот канал. Он имеет в виду, что вы сумеете постигнуть, как в мыслях, текущих по этому каналу, отражаются вещи, существующие в мире вокруг нас. И вот тогда вы сумеете вылечить вашу спину.
– Вылечить спину? Как это? Не вижу связи.
– А вот так, – сказала я, – и закончим на этом – вы и так слишком много всего узнали в один день. Понимаете, мысли, текущие по каналу солнца вдоль вашей спины, – это дурные мысли. Неправильные мысли. Они совершенно неверно отражают вещи вокруг нас. И из-за этого в канале возникает неисправность, понимаете? А из-за этого центр, о котором мы говорили, забивается – вот здесь.
И я снова ткнула ему в спину, чтобы он все хорошенько запомнил.
– И от этого у меня болит спина, – сказал он со вздохом.
– Да, от этого она у вас и болит, – отвечала я ему. – Вот от этого она болит на самом деле.
– И если это исправить, то и спину можно вылечить?
– Именно так, если это исправить, то можно поправить и вашу спину. И спину любого человека.
Он повернулся и стал застегивать рубашку. Затем он взглянул на книгу на своем столе.
– Не такая уж это и малая книга, – задумчиво промолвил он.
– Господин сержант, – обратилась я к своему тюремщику, когда он открывал дверь моей камеры. Он взглянул на меня сверху вниз своими налитыми кровью глазами, как кошка на загнанную в угол мышку. – Мне нужна еда. Мне нужно как-то питаться. У меня здесь никого нет, и денег тоже нет. Но я могу работать, поверьте, много работать, если только вы мне позволите… Пусть это будет тяжкая работа, неважно. Любая работа, лишь бы честная.
Он посмотрел на меня с широкой ухмылкой. Я впервые видела, как он улыбается, и это меня не на шутку перепугало. Я почувствовала, что Бузуку в соседней камере изо всех сил прислушивается к разговору и жаждет хоть как-то мне помочь.
– А что ты умеешь делать, девчонка? На что способны… что девчонки вообще умеют? – и он снова отвратительно осклабился.
Я подумала о занятии, которое я только что провела с капитаном.
– Я знаю йогу, – сказала я, – и могу учить йоге. Еще я могу учить Праязыку – древним книгам на санскрите.
Сержант грубо захохотал.
– Я сказал, что ты умеешь, девчонка! Что-нибудь, за что люди деньги платят.
Я покраснела и потупилась. То, что не имеет цены, в
– Я умею ткать, – сказала я. – Я отлично тку. И быстро.
Сержант помолчал, уставившись на меня оценивающим взглядом. А потом заорал:
– Бузуку!
– Что вам угодно… господин? – с нескрываемой иронией отозвался тот из-за стены.
– Если хочешь подкинуть этой глупой девчонке миску-другую риса, ради бога! Если же она врет, что умеет ткать, или не сможет выполнять какую-нибудь еще… скажем так, полезную работу… то она все равно тут долго не протянет.
– Слушаюсь… господин, – снова послышался голос Бузуку – насмешливый, но не настолько, чтобы последовало наказание дубинкой. Мы все это прекрасно понимали.
Полярная звезда
Третья неделя апреля
С тех пор мне перестали ночью передавать подачки через дырку в стене. Вместо этого из соседней камеры стали вновь поступать щедрые передачи – плошки с бобами и рисом и даже иногда, в качестве маленького сюрприза, лакомства. Я заметила, что эти сюрпризы, вроде горсти арахиса, всегда появлялись, когда дежурил капрал. В такие дни этот молодой человек с уже выпирающим брюшком всегда сидел на скамейке, ссутулившись и пялясь в потолок или на стену напротив, и сам поглощал арахис в огромных количествах. Он лузгал орехи один за другим и вяло кидал скорлупу на пол, где уже с незапамятных времен копились кучи мусора и пыли.
– Что это такое? – спросил меня капитан во время нашего следующего занятия. Он держал куски пергамента, которые я всегда хранила свернутыми в конце Малой книги.
Я невольно протянула руку и благоговейно до них дотронулась: даже прикосновение к ним утешало.
– Это записи, мои собственные записи на моем родном тибетском языке, которые я вела, когда мой Учитель обучал меня по Малой книге о йоге. И перевод, который мы с ней сделали, тоже там. Все это совершенно бесценно, это даже ценнее самой книги Гуру, потому что в мире существуют и другие ее копии, а этих записей – нет.
Капитан задумчиво кивнул и осторожно положил листы пергамента назад.
– Так вы все еще думаете, что я эту книгу украла? Что я могла бы такую книгу украсть? – в упор спросила я его.
Он смотрел на меня несколько секунд, потом опустил глаза.
– Мы все еще… расследуем это дело, – сказал он наконец.
– Расследуете? Кто же ведет расследование?
– Сержант ведет, – отрезал он, и лицо у меня вытянулось. – Сержант ведет расследование, чтобы выяснить, не пропала ли у кого-нибудь эта книга.
– Но что за расследование? – снова спросила я. – И у кого она могла бы пропасть? Много ли здесь найдется людей, которым могла бы принадлежать такая книга? Кто бы сумел ее прочесть?
Капитан строго посмотрел на меня.
– Может быть… может быть, больше, чем ты думаешь, – медленно проговорил он. Затем он аккуратно завернул книгу в тряпицу, и мы начали заниматься.
Его спина практически вернулась в нормальное состояние, и я поняла, что теперь ему нужно не добавлять все новые позы, а выполнять на более глубоком уровне те, что он уже знает. Нет ничего труднее, чем дома, без учителя закреплять на глубинном уровне пройденное. Я вновь напомнила ему, что он не должен забывать о своей главной задаче, когда становится особенно трудно двигаться глубже: