Как СМЕРШ спас Москву. Герои тайной войны
Шрифт:
Это произошло 19 августа 1944 года в Меце, где он остановился на обратном пути в Германию по вызову фюрера. Говорят, он приказал шоферу сделать привал, расстелил одеяло, предался воспоминаниям о времени, проведенном здесь во время Первой мировой войны, написал письмо, а затем зубами раздавил ампулу с цианистым калием.
В записке говорилось:
«Мой фюрер!
Когда вы получите эту записку, меня уже не будет…
Не знаю, сможет ли фельдмаршал Модель, хорошо зарекомендовавший себя в самых разных ситуациях, изменить положение к лучшему. Я от всего
Должны найтись пути, ведущие к такому решению, и прежде всего для того, чтобы предотвратить низвержение рейха в ад большевизма…
Я всегда восхищался вашим величием и вашей железной волей, сохранявшей вас и национал-социализм. И если ваша судьба окажется сильнее и вашей воли, и вашего гения, то только потому, что этого пожелало Провидение. Вы вели прекрасную и достойную битву. История будет свидетельницей этого. И если это когда-нибудь станет необходимым, докажите свое величие и положите конец битве, ставшей безнадежной.
Я покидаю вас, мой фюрер, как тот, кто был вам значительно ближе, чем вы, возможно, думали, с сознанием до конца исполненного долга».
Гитлер, конечно же, прочел послание Клюге, но не стал комментировать его в ставке ни с кем из оруженосцев. Он приказал, чтобы фельдмаршала похоронили скромно, без особых почестей, но разрешил, чтобы гроб несли военные.
В центральных газетах Германии можно было прочитать в некрологах, что смерть полководца наступила в результате инсульта – кровоизлияния в мозг.
Говорят, после двух проигранных зимних кампаний в России – Московской и Сталинградской – Гитлер так и не оправился от потрясений, которые он испытал с поражениями на советско-германском фронте. В разговоре с одним из своих приближенных Гитлер признался, что необъятные просторы России вызывают у него ужас и что при виде снега ему делается дурно.
Именно в это время Гитлер, по-видимому, впервые явственно ощутил, что его ждет бесславный конец.
«Парад» вермахта в Москве
Как же хотелось фюреру устроить парад победы в Москве, но почему-то он не прочитал замечания Жомини относительно вторжения Наполеона:
«Россия – страна, в которую легко проникнуть, но из которой трудно вернуться».
В первые недели вторжения казалось, что стремительно наступающие немецкие войска все сметут на своем пути. Три бронированных клина групп армий «Север», «Центр» и «Юг» своими успехами как бы подтверждали этот тезис. Они мощными стальными поршнями как бы выдавливали наши войска с западных рубежей СССР со стратегической задачей № 1 – взять Москву, а потом выдавить оставшиеся войска и мирное население за Урал, на произвол судьбы. Это была задача № 2. Для решения третьей дележной проблемы они бы пригласили, и в этом нет никакого сомнения, своего дальневосточного союзника – Японию. Но из расчетов получились одни просчеты.
А ведь начиналось все так интересно и многообещающе. Красная Армия откатывалась все дальше и дальше на Восток.
Выступая в штабе группы армий «Центр», нацеленной на уничтожение Москвы, Гитлер заявил, что город надо взять в тиски, а потом окружить, чтобы ни один житель не мог его покинуть. Всякую попытку выхода подавлять силой. Потом он смотрящим ему в рот генералам и старшим офицерам признался, что город и его окрестности будут затоплены и там, где стоит Москва, появится море, которое навсегда скроет столицу русского народа от цивилизованного мира.
Интересна также встреча фюрера с Геббельсом, состоявшаяся 16 июня 1941 года, как раз накануне нападения на СССР. Гитлер был в настроении. Он похвалил своего главного воспитателя нации за высокий уровень пропагандистской работы.
– Итак, Йожеф, мы стоим перед историческим событием – сокрушением большевизма. Погода, правда, стоит относительно неважная, но это нам на руку. Это значит, что зерновые на Украине еще не созрели, значит, нам создаются самой природой гарантии захвата всего урожая.
Он встал и, потирая влажные от пота руки, прошелся по кабинету несколько раз от стола к окну и обратно, а потом неожиданно переменил тему и заговорил о судьбе Наполеона.
– Нельзя повторять ошибок корсиканца – втягиваться в просторы России. Надо блицкригом разбить Красную Армию и захватить нужные нам территории Советского Союза. Действовать необходимо стремительно и молниеносно.
– Но, мой фюрер, на границе с Германией Советы сосредоточили тоже немалые силы. Подтянули войска, – заметил Геббельс. Он говорил об очевидном явлении, о котором до этого никогда не говорил с ним.
– Такое скопление войск противника нам на руку, – наши танки и самолеты сделают из советской техники металлолом. Главное – внезапность, – вставил опять банальные два слова колченогий человечишка.
– Режим секретности соблюден, – продолжал Гитлер. – Правы мы или не правы, но мы должны победить. Другого нам не дано. Это необходимо и правильно в моральном отношении. Когда мы одержим победу, то кто будет нас спрашивать о методах? Кто, кто, кто посмеет? В любом случае мы уже столько всего натворили, что нам необходимо победить, в противном случае весь наш народ, – и в первую очередь мы сами со всем тем, что нам дорого, будем сметены…
– Мой фюрер, – заискивал Геббельс, – сегодня мы, как никогда, сильны и сможем одолеть жидо-большевистскую власть, угрожающую нам. Раз и навсегда.
– Сила во все времена приводила к мирному и мировому правлению. – Гитлера потянуло на философию. – А вот отсутствие силы обязательно приводит к беспорядкам. А еще, скажу тебе, сила обязательно приводит к знатности, а отсутствие силы обязательно приводит к низкому положению, нищете и голоду. Все, что лишено силы, становится уродливым и смешным, и все, что обладает ею, облагораживается…