Как стать добрым
Шрифт:
— Ты же, например, занял одну из наших свободных комнат, потому что тебе необходим кабинет для работы. У других людей тоже могут быть свои проблемы и потребности. В конце концов, это их дело — решать, как использовать свободную жилплощадь в своем доме.
— Ладно, допустим, в пяти случаях из сорока там в самом деле могут быть рабочие кабинеты. А что скажешь об остальных?
— А как быть с теми, кто подселил к себе своих престарелых родителей?
— Господи, не надо все воспринимать так буквально. Я понял, на что ты намекаешь. Твоиродители.
— А что особенного в том, что у людей есть долг перед родителями?
— При чем тут это? Речь идет о духовном, а не об исполнении социального долга. Ты сейчас о духовном не думаешь.
— Ну спасибо.
— Пойми, это не проблема, и не надо переходить на личное. Ты просто негативно настроена к нашей идее.
— А ты понятия не имеешь о том, что это за люди и чем они живут. Ты представления не имеешь об их внутренней жизни. Ты даже имен их толком не знаешь. — Я с вызовом ткнула пальцем в его бумажку. — А мне тут объясняешь, что такое личные проблемы, а что — общественные. Кто дал тебе право обсуждать этих людей?
— Кто дал им право занимать полупустые дома, когда другие люди ютятся в картонных коробках?
— Кто дал им право? Чертов залог, который надо оплачивать, и вкалывать ради того, чтобы вовремя вносить плату, вот что дает им право, если тебе это так интересно. Это жилье принадлежит им, это их дома, Дэвид. Причем не такие уж вместительные. Почему ты не обратишься к Биллу Гейтсу? Или к Тому Крузу? Ты знаешь, сколько у них свободных комнат?
— Если бы они жили по соседству, я бы занялся ими. Но ни Билл Гейтс, ни Том Круз не живут на нашей улице. И не надо, здесь и без того достаточно пустых помещений. Ты просто боишься, что поднимется шум.
— Неправда, не боюсь. — На самом деле именно этого я и боялась. Я уже слышала рев автобусов, тесными рядами запрудивших нашу улицу и под завязку забитых бездомными. — И как же ты собираешься известить соседей о своих планах? Как ты собираешься с ними договариваться?
— Не знаю. Об этом я еще не задумывался. Наверное, надо будет обходить поочередно дом за домом.
— А что, если устроить совместную вечеринку? — вдруг оживился ГудНьюс. — Мы устроим пати, и там можно будет переговорить со всеми вместе и каждым в отдельности. И вообще, вечеринка — это здорово. Потому что вечеринка — это всегда здорово.
— Великолепно! — тоном человека, находящегося в присутствии гения, оценил предложение Дэвид.
— Великолепно, — сказала и я — с воодушевлением человека, которому предстоит сунуть голову в печь. Однако подобные сравнения сейчас никого ни в малейшей степени не интересовали.
Ладно, они не правы, это ясно. К тому же совершенно спятили. И мне понятно отчего. Какая разница между предоставлением незанятых комнат эвакуированным беженцам в тысяча девятьсот сороковом году и подселением бездомных в двухтысячном? Вы могли бы заметить, что в первом случае над беженцами нависала смертельная угроза. Дэвид и ГудНьюс указали бы, что у беспризорников меньше жизненных перспектив, нежели у кого-либо из нас. Вы могли обратить их внимание на то, что в сороковом году вся нация объединилась в монолитном порыве. Они же могли козырнуть тем, что именно такими бескорыстными поступками и можно добиться подъема национального духа. Вы могли, в конце концов, высмеять их, назвав наивными, ханжами, моральными шантажистами или просто изуверами. Они же могли с легкостью отразить эти обвинения, заявив, что им совершенно все равно, что вы о них думаете, что их цель гораздо выше этого. И вообще, разве имеем мы моральное право приберегать для себя лишнюю комнату в качестве кладовки или кабинета, или для остающихся на ночь гостей, которые у нас никогда не остаются, когда в феврале, на морозе дети остаются на тротуаре без крыши над головой? А как же «Шелтер»? [28] Но разве одного «Шелтера» достаточно? А что, если мой муж, или ГудНьюс, или оба они станут фигурами эпохального размаха, такими как Иисус, Ганди или Боб Гелдоф? [29] Что, если вся страна будет с почтенным трепетом произносить их имена и славословить им. Что, если они совершат переворот в мировоззрении целого народа, изменят его взгляд на частную собственность и у бездомных исчезнут проблемы — в Лондоне, во всей Британии или даже на всем Западе? Что тогда?
28
Благотворительное общество, занимается изысканием средств для обеспечения бездомных жильем.
29
Британский музыкант, общественный деятель, социальный преобразователь.
У меня не было ответов на эти вопросы. Единственное, что я твердо знала: я не желаю этой вечеринки и не хочу втравливать соседей в эту историю. Лучше бы эти идеалисты изобрели какой-нибудь Интернет, заработали миллионы фунтов и тратили их на проституток, бассейны, кокаин и костюмы от-кутюр. Это бы люди поняли. Такое не раздражает соседей.
Наутро, за завтраком, они посвятили в свои безумные планы наших детей. Нельзя сказать, чтобы те с особым восторгом приняли идею насчет вечеринки. Молли была несколько озадачена поводом для вечеринки, но с готовностью изъявила желание принять участие в ее подготовке. Том сидел за столом, молча раскладывая «трансформера», изредка он забрасывал в рот ложку-другую хлопьев и недвусмысленно подчеркивал отсутствие интереса к происходящему. Я сидела на линии огня, между детьми. Любопытные изменения произошли в моей семейной жизни — мое место было теперь среди детей, младших домочадцев, которым отведена пассивная роль принимать как данность решения старших. Еще в детстве, в возрасте четырнадцати-пятнадцати лет, я постоянно мучилась вопросом, с кем же мне предстоит сидеть за столом на предстоящей вечеринке — с кузинами, которые были младше меня, или же с тетями и дядями?
— А мы тоже возьмем к себе бездомного? — поинтересовалась Молли.
— Конечно, — ответил Дэвид. — А как же.
— Разве мы уже не взяли? — невольно вырвалось у меня. — Так и кого же мы выберем?
— Любого, кто захочет.
Я прыснула в тарелку. Любого, кто захочет…Прямо как на Рождество — бездомные разлетятся нарасхват, будто горячие пирожки или механические календари, которые, помнится, были популярны пару лет назад. С той только разницей, что, в отличие от прочих магазинных товаров, бездомные никогда не кончаются на складе.
— Ты не хочешь поделиться со мной, что ты нашла здесь смешного, Кейти?
Клянусь, именно так он и сказал, слово в слово. И даже голос у него был точно у духовного наставника: авторитетный, убежденный в нерушимости проповедуемых истин и вековых мудростей.
— Это не относится к делу, — сказала я, внезапно почувствовав себя ребенком, которому сделали замечание на уроке: «Ну-ка, Кейти, поделись со всем классом, над чем ты так смеешься?»
— О чем ты?
— А я понял, — встрял Том. — До тебя что, не дошло, папа? Ты учитель, а мама шалит на уроке.
— Не говори глупостей.
— Это правда, — возмутился Том. — Очень похоже.
— Что ж, жаль. Я совсем не хотел читать тебе лекций. Ну ладно, что решим?
Я подняла руку:
— Можно вопрос?
Сидя между детей, я невольно чувствовала себя ребенком — именно это униженное положение бесправного существа придало мне новые силы.
— Да, Кейти?
— Что произойдет, если бездомный заселится и потом выкурит хозяев? — Действительно, только ребенок был способен задать такой вопрос, больше такое просто никому не пришло бы в голову.
— Я что-то не понял… О чем ты?
— Все о том же. Ну, подойдем с другой стороны, чтобы было понятнее. Что, если мы окажемся пособниками, помогая вору забраться в соседский дом? Допустим, возьмем человека с надломленной психикой, безнадежного наркомана, который не способен отвечать за свои поступки?
— Ты опять сползаешь в стереотипы, Кейти. Не думаю, что это верный путь. Бездомные в своей среде…
— Я знаю, о чем говорю, Дэвид. Типичный футбольный фанат — это пьяный мужлан на трибуне, разбивающий бутылки о чужие головы. Я знаю, что это стереотип, и знаю одного-двух человек, которые ходят болеть за «Арсенал», но подобными вещами не занимаются. Исключения, подтверждающие правило. Вот также и среди бездомных может оказаться пара случайных «неправильных» бездомных. Не уверена, что мне захочется рекомендовать их в качестве жильцов нашим общим знакомым: хотя бы Роз и Максу. Что ты на это скажешь?