Как стать королевой
Шрифт:
До этого он просто сидел рядом и смотрел на меня, как на нечто безумно дорогое и хрупкое. Я не могу его бросить, просто не могу. Ни его, ни Алилу, которая светится утренним солнышком, глядя на меня.
— Я не собираюсь становиться ничьей подругой, — расставила я все точки над «i». — Тем более, что Тан — действительно мой старший сводный брат, у нас один отец, — я проигнорировала поражённые взгляды Алилы и Лада и продолжила: — А чтобы ты не беспокоилась, иди скажи ему, чтобы отправлялся домой, точнее, к Сении… Только пусть не вздумает
— Сеня тоже здесь, — хихикнула Алила, вскакивая. — Сейчас передам, хоть двоих выставим! — она вылетела за дверь.
Я перевела взгляд на Лада. Он покачал головой:
— Неожиданная новость, хотя некоторые и подозревали, что отец Танислава из благородных, но такое… Слава, — сменил он тему, — я благодарен тебе за намерение хранить верность Адрею, но прошу тебя не… не решать всё окончательно. Ты ведь ещё можешь быть счастлива, у тебя могут быть дети…
— Нет, никогда! — резко ответила я, швыряя недоеденную запеканку обратно на поднос, и почти втолкнула его Ладимиру. Это означало бы предать Адрея самым отвратительным образом. — У меня никогда не будет ни мужа, ни детей!
— Ладно, — вздохнул Ладимир, — мы ещё поговорим об этом. Позже, гораздо позже.
— А лучше никогда! — я резко отвернулась и легла, натягивая на плечи одеяло.
Лад послушался и больше не заговаривал об этом. Он вообще не говорил со мной ни о чём серьёзном, а я сама предпочитала не говорить, а спать и объедаться кулинарными шедеврами на завтрак, полдник, обед, вечерний чай и ужин. Растительное существование, но на какие-то активные действия я не была способна — мне требовалось отсидеться в своей скорлупке, хотя Алила и пыталась меня расшевелить, но, к счастью, её одёргивал Лад.
Почему-то рядом с ним мне становилось спокойнее, и я даже могла пытаться строить какие-то планы на будущее. А ещё за это время я узнала его так хорошо, что только поражалась тому, с какой чуткостью и заботой он выводил меня из состояния тоски и безразличия. При этом ни разу, ни на секунду не переступив грань в наших дружеских отношениях, и ни словом, ни жестом не напомнив о былых ухаживаниях. Я же стала относиться к нему, как к заботливому старшему брату, которого у меня никогда не было — Танислав, непредсказуемый и такой же ранимый, как я, на эту роль никак не годился.
Лад выполнил свою «угрозу» и действительно проводил со мной почти всё время, а кровать мы постоянно делили с Алилой на троих, потому что к вечеру мне всегда становилось хуже, да и не только мне. Поэтому мы, как сурикаты, сбивались в поредевшую стайку и жались друг к другу.
И всё же именно ночью мне случалось просыпаться и в отчаянии впиваться зубами в залитую слезами подушку — днём я себя контролировала, а ночью воля и разум спали, и накатывала тоска. Однажды со мной случилась отвратительная истерика, за которую я наговорила Ладимиру и Алиле такого, что, когда я это осознала, со мной случилась вторая истерика, полная извинений. Конечно, я совершенно незаслуженно получила прощение. Когда Алила уже тихо сопела мне в затылок, крепко обняв за талию, я прошептала лежащему лицом ко мне Ладимиру:
— Лад… прости меня, я совсем не думала то, что говорила…
Ладимир вздохнул:
— Я клянусь тебе: мне никогда не приходила в голову мысль, что смерть брата может облегчить дорогу к твоему сердцу.
— Лад! — простонала я, закрывая глаза от стыда. «Ненавижу тебя! Тебе только хорошо, что Адрей умер, я теперь свободна!» — как я могла сказать ему такое?! Я робко взяла его за руку. — Лад, пожалуйста, прости меня, правда, я не знаю, откуда взялись такие слова…
Лад вздохнул и погладил мои пальцы.
— Из ран в твоей душе, — ответил он, помолчав. — Я понимаю, что тебе сейчас невыносимо больно… Что касается твоих слов, я действительно вёл себя не слишком хорошо, но тогда всё было как-то не всерьёз. Я клянусь тебе, сейчас об этом не может быть и речи. Слава, милая, я тебя никогда не оставлю одну, но не бойся, что я снова… — он замялся.
— Давай забудем об этом, — попросила я, чувствуя себя очень неловко.
— Конечно, — тут же согласился Лад. — А сейчас тебе стоит поспать.
— Ты меня простил? — тихо спросила я.
— Конечно. Да я и не мог не простить сразу же… — Лад вздохнул. — Слава, ты мне так дорога, бедная моя, как я могу на тебя сердиться?
— Какой же ты хороший! — жалобно сказала я, чувствуя, что ещё немного и разревусь, но не от отчаяния, а от благодарности за поддержку.
— Какой есть, — усмехнулся Ладимир, погладил меня по волосам свободной рукой, и тяжело вздохнул.
И вдруг я сообразила: да ведь я этим разговором делаю больно не только себе, но и ему: я потеряла любимого человека, но ведь он — брата! Какая я бесчувственная эгоистка!
— Слава, Адрей хотел бы, чтобы ты смогла жить и без него, — уверенно сказал Лад. — Когда мы говорили с ним в последний раз, у него было очень мало времени, и он знал, что не выберется, поэтому поручил тебя мне.
— Я знаю, ты сказал мне, — вздохнула я.
— Но это не всё. Я подумал, что сразу не стоит говорить тебе, нужно дать прийти в себя. Он попросил меня заботиться о тебе, потому что знал, как тебе будет тяжело без него, но хотел, чтобы ты жила дальше и постепенно снова полюбила эту жизнь.
Резким движением я спрятала лицо в подушку. Он подумал обо мне. Он всегда думал обо мне. Он смог вырвать меня у смерти. Он всё мне прощал. Он никогда на меня не сердился. Он…
— Слава, — Лад встревожено сжал мою руку.
— Спасибо тебе, спасибо! — горячо прошептала я, сжимая его руку в ответ. — Лад… ты даже не представляешь, как я тебе благодарна!
— Не за что, — тихо сказал Лад и вздохнул. — Я просто подумал, что у тебя должно остаться как можно больше светлых воспоминаний об Адрее. А теперь, солнышко, засыпай.