Как стать леди

Бёрнетт Фрэнсис

Леди Агата и миссис Ральф раздавали пироги сидевшим на траве детям. Мисс Брук, расположившаяся под деревом и выглядевшая весьма соблазнительно в шляпе, украшенной маками, и с алым, как маков цвет, зонтиком, сказала лорду Уолдерхерсту:

– Мне тоже следует помочь раздавать пироги.

– Как следовало бы этим заняться и моей кузине Марии, но она этого делать не станет, как не стану делать и я, – заметил он. – Лучше расскажите мне о надземной железной дороге и о Пять тысяч пятьсот какой-то там улице, – со скучающим видом произнес он.

Мисс Кора нашла эту его манеру впечатляющей.

Эмили Фокс-Ситон раздавала угощение и регулировала поставку припасов с присущим ей тактом и хорошим настроением.

Когда пришла очередь чая для старшего поколения, она переходила от стола к столу и уделяла внимание каждому. У нее так и не нашлось времени самой угоститься чаем в компании леди Марии и ее гостей на лужайке возле дома – так увлечена она была своей ролью гостеприимной хозяйки праздника. Ей удалось съесть бутерброд и выпить чаю вместе с несколькими пожилыми женщинами, с которыми она подружилась во время подготовки. Она получала истинное наслаждение, хотя ей и приходилось несколько раз присаживаться – так болели усталые ноги. Вокруг нее все время вились толпы детей, она знала, где хранятся все игрушки, какие призы предназначены для каких состязаний: она единолично представляла собою закон и порядок, а также комиссию по награждению. Улыбающиеся женщины из деревни надели свои лучшие платья, мужчины участвовали в соревнованиях и беззлобно подначивали друг друга, и эта молодая леди успевала повсюду. Казалось, она олицетворяет собою сам дух праздника. Одета она была гораздо скромнее других гостей леди Марии – на ней было голубое льняное платье с белыми полосами и матросская шапочка с бантом, однако для сельских жителей она была представительницей мира ее светлости и Лондона, но нравилась она им куда больше других знатных дам. Праздник явно удался, и благодарить за это следовало эту милую молодую леди. В Моллоуи еще никогда не было такого веселого и дружного праздника.

Приближался вечер. Дети так набегались и наигрались, что буквально валились с ног. Старики прохаживались или сидели группками и слушали деревенских музыкантов. Гости леди Марии, получив свою порцию сельских увеселений, вернулись в сад и в отличном настроении отправились поболтать и понаблюдать за игрой на теннисном корте.

Впечатления Эмили Фокс-Ситон нисколько не утратили своей яркости, чего нельзя было сказать о ее щеках. Ноги у нее ужасно болели, ее по-прежнему улыбающееся лицо было бледным. Она стояла под березой, наблюдая за последними событиями. Леди Мария и ее гости снова вышли к сельским жителям. На прощание был спет национальный гимн и прозвучало троекратное «ура!» в адрес ее светлости. Благодарственные выкрики были такими искренними и сердечными, что на сияющие карие глаза Эмили навернулись слезы: растрогать ее было легко.

Лорд Уолдерхерст стоял подле леди Марии и тоже выглядел довольным. Эмили видела, как он что-то сказал леди Марии и как та улыбнулась в ответ. Он вышел вперед. Выглядел он, как всегда, спокойным, монокль, как всегда, покоился у него в глазу.

– Мальчики и девочки, – произнес он чистым, звучным голосом, – я хочу, чтобы вы троекратным «ура!» громко-прегромко поблагодарили ту леди, которая сделала все возможное, чтобы у вас был прекрасный праздник. Ее светлость сказала, что никогда раньше такого чудесного праздника здесь не бывало. Троекратное «ура!» в честь мисс Эмили Фокс-Ситон!

У Эмили перехватило дыхание. Она вдруг почувствовала себя чуть ли не особой королевских кровей, и не знала, что делать.

И все, и молодые, и старые, и мужчины, и женщины разразились троекратным «ура!» в ее честь. В воздух полетели шляпы и кепи, все в восторге смотрели на нее, а она покраснела и поклонилась.

– О, леди Мария! О, лорд Уолдерхерст! – сказала она, когда к ней вернулся дар речи. – Вы так добры ко мне!

Глава 5

Выпив свой утренний чай, Эмили Фокс-Ситон снова откинулась на подушки и устремила взор на зеленые деревья за окном. Она блаженствовала. Да, она очень устала, но была счастлива. Как все чудесно прошло! Какой довольной была леди Мария, и как добр был лорд Уолдерхерст, предложив селянам ее поприветствовать! О таком признании она и мечтать не могла. Ей никогда не оказывали такого внимания. Она улыбнулась своей детской улыбкой и покраснела, вспоминая приветственные выкрики. Она считала, что, как правило, люди к ней очень расположены. И всегда относились к ней хорошо, думала она – ей и в голову не могло прийти, что, не будь она такой для них полезной, они могли бы быть менее дружелюбными. Она ни на секунду не смогла бы усомниться в своем мнении о леди Марии как о самом восхитительном и щедром человеке. И на секунду ей не могло прийти в голову, что ее светлость получала от нее намного больше, чем дарила ей. Надо отдать справедливость ее светлости: ей это тоже в голову не приходило, она считала, что Эмили нравится, что ею пользуются.

Однако, встав с постели, она поняла, что устала гораздо сильнее, чем когда бы то ни было, а такая усталость у женщины, привыкшей бегать с поручениями по всему Лондону, о чем-нибудь да говорит. Она заметила, что ноги у нее по-прежнему отекшие, и, усмехнувшись, подумала, что придется надеть самые растоптанные туфли. «Сегодня мне надо бы как можно больше сидеть», – решила она, а потом вспомнила, что на утро назначена экскурсия к руинам, а на вечер – званый ужин, следовательно, леди Мария ждет, что она поможет ей в хлопотах.

Леди Мария действительно с радостью попросила ее о помощи. Поездка к руинам должна была состояться до ленча, потому что некоторые из гостей считали, что дневная поездка утомит их, и они не смогут в должной мере насладиться ужином. Леди Мария к руинам ехать не собиралась, однако, как оказалось, экипажи все равно были заполнены, и места для Эмили Фокс-Ситон не нашлось. На самом деле Эмили была только рада остаться дома, и они с леди Марией распрощались с экскурсантами.

– У меня нет ни малейшего желания растрясти свои старые кости в день, когда я даю званый ужин, – заявила ее светлость. – Пожалуйста, позвоните в звонок, Эмили. Хочу узнать, что там с рыбой. Рыба – одна из проблем сельской жизни. Торговцы рыбой – настоящие дьяволы, они способны довести до безумия всякого, кто живет больше чем в миле от них.

Моллоуи-корт находился на таком расстоянии от соседнего городка, чтобы этот городок не нарушал окружающей имение сельской пасторали, но вот по отношению к рыбе это расстояние было недружественным. А какой ужин без рыбы? Городок был маленьким и небогатым ресурсами, единственный торговец рыбой отличался неблагонадежностью и вообще был слабоват на голову.

Явившийся на звонок слуга сообщил ее светлости, что кухарка, как всегда, беспокоится по поводу рыбы. Торговец усомнился в том, что сможет удовлетворить все кухаркины потребности, к тому же его повозка вряд ли появится раньше половины первого.

– Господь всемогущий! – воскликнула ее светлость, когда слуга удалился. – И что мы будем делать без рыбы?! Старый генерал Барнс – самый привередливый гурман в Англии, он публично клеймит тех, чьи ужины ему не по вкусу. Мы все его немножко побаиваемся, а я должна признать, что по части ужинов несколько тщеславна. Это последняя из привлекательных черт, остающихся на долю немолодой женщины – умение давать хорошие ужины. Я буду просто в ярости, если случится что-нибудь неподобающее!

Они сидели в утренней гостиной, писали письма и разговаривали, поглядывая на часы – близилось время появления повозки рыбника. Пару раз леди Мария заговаривала о лорде Уолдерхерсте.