Шрифт:
Как страшно засыпать в России,
Когда из тьмы рождается не тьма,
А террорист (коварный раб пустыни),
Готовый сокрушить взрывчаткою дома.
И если есть возмездие святое,
И если есть правдивый честный суд -
Не совершат лихое дело злое
Те, кто за злобу кару понесут.
Поглотит их земля и свет навек погаснет
В
О, человек, не думай впопыхах о счастье,
По головам идущи напролом!
Люблю я старые газеты:
В них жизнь витает как в печи,
Плодятся вечные сюжеты
И пахнут Богом калачи.
Макс Фрай
Кругом Макс Фрай -
и дальше – больше;
мне прямо верится с трудом,
что животворное искусство
без стука входит в каждый дом.
– Что, ты, нежданное творенье
готово дать моей душе:
обожествленье,
озаренье…?
– Нет. Только смерти неглиже.
Якутия
Тяжёлый край, где мёрзнет снег,
Где человеку нет раздолья,
Где стынет кровь две сотни лет
Реки, ушедшей здесь в подполье.
Якуток сонные глаза
Ещё стремятся к вечной неге,
И капает с домов слеза
Как песнь прощальная о снеге.
Враги
Как хорошо иметь врагов,
Соплю их чувствовать душой.
Мир полон древних дураков,
Ума лишённых красотой.
Абракадабры все сойдут,
Утихнет сплетен мёртвый шторм.
Суд смертных – то не Божий суд,
Читайте 106 псалом.
Сумерки
В ночном саду, у злых аттракционов,
Где каждый шаг рождает сто других,
Мы с Джессикой плодили россыпь стонов,
Похожие на птичек заводных.
Я с страстью гладил бархатную шейку,
Лез в джинсы, забывал на миг,
Как Джессика подбросила идейку
Покрасить Ленина в цвета созревших фиг.
Апофеозом стали трепетные ласки,
Взаимные как твитовский твой друг.
Стоял Ильич в шахтёрской старой каске
И ждал рукоплесканья наших рук.
Ты сегодня такая красивая:
вздёрнутый носик и взгляд в пустоту.
Если б не ночь, упоительно длинная,
я бы умер, глотая слезу.
Твоя тень, не видавшая солнца,
близко так, что я слышу на вкус,
как сгорает до самого донца
моя страсть с сотней временных чувств.
Идут мужи в белых одеждах,
А впереди идёт Христос.
В душе Руси моей мятежной
Который год уже мороз.
Я видел сон, где мгла сияла,
С мужей сочился дивный свет.
И Русь как бабочка воспряла,
Отторгнув паутины бред
Не отнимай, о дивный Бог,
На вечный Рай мою надежду,
Пусть наг я, грязен, одинок
И превращён грехом в невежду.
Но где-то теплится в душе
Всё то, что светом согревало.
Умру, и в звёздной тишине
Я одолею смерти жало.
Проститутка
Стоит как статуя, в проходе,
Как моль – безжизненно бледна,
Оставив совесть на приколе
Там, где с отцом одна жила.
Отец и пил, и издевался,
Мстя за невинность, чистоту.
Он пылью сделать всё старался
Её заветную мечту.
И здесь, у статуи святого,
Который бесам сеял страх,
Она как часть всего земного,
Отходит медленно в злой прах.
Кто воскресит слепую душу?
Сотрёт слезу, очистит ум?
Как в бедствии – толкнёт на сушу,
Когда утихнет шторма шум?
Римский жрец
Я был жрецом в далёком Риме,
Вершил дела седых людей,
И вдруг доверил сердце приме,
С огромной тяжестью грудей.
<